И дождалась…Княжич не засылал сватов к девушке, а приказал дружине седлать коней, оседлал коня сам, и поехали они все вместе по степям, лесам, долинам и оврагам, пока не достигли какого-то города — не то Киева, не то Переяславля, не то Белгорода… Подручный Посвиста летел впереди и показывал ему дорогу.Княжич сразу узнал свою суженую и, схватив ее и посадив на коня, повез к себе в хоромы…»Путята замолк на минуту и погладил бороду.— Да разве уж конец? — спросил кто-то.— Нет, они поженились, — улыбаясь, прибавил Путята. — И я на свадьбе их был, мед-пиво пил, по бороде текло, да в рот не попало.
Была уже полночь, когда Путята кончил свою сказку. Девушки разговорились, расшумелись и начали перебрасываться словечками с парнями.Вскоре вошла хозяйка дома и, став посередине гридницы, поклонилась прежде девушкам, а потом юношам.— Спасибо вам, красные девушки, и вам, ясные соколы, что пришли, послушали песни, ласковы были, нас не забыли; а коли жить будем — и мы вас не забудем, — тараторила она в рифму, затем опять поклонилась, и гости начали расходиться: сначала ушли мужчины, за ними девушки.Особенный взгляд Вышаты, брошенный на Люду, не прошел без внимания, не столько со стороны самой девушки, сколько со стороны ее подруг. Возвращаясь домой, они говорили:— Ой, Люда, скоро тебя отнимут у нас!— Кто отнимет?— Разве не видала? Был Вышата на посиделках в прошлый раз, был и сегодня и так уж смотрел на тебя, точно, окромя тебя, никого и не было.— Это вам так кажется…— Жди сватов, жди!Люда не обратила на это внимания, а если и обратила, то не ответила. Ее головка была занята другими мыслями: она думала о змие, его друге Посвисте и княжиче Валигоре…Простившись с подругами у своего дома, она вошла в калитку; на пороге терема ее встретила Добромира.— Что ты так запоздала, моя кралечка? — сказала женщина. — Я уж хотела бежать за тобою.— И хорошо, что не пошла, мамушка! Мамушка — кормилица; нянька.

Меня подруги проводили до калитки.— Ну, слава Богу, что пришла… Был ли Путята?— Да, был… И знаешь ли, мамушка, какую он рассказал нам сказку! Просто все диву дались…— Какую, какую? — усмехнулась старушка.— О змие крылатом и княжиче Валигоре.— Путята — мастер говорить сказки!Обе вошли в горницу, и Добромира только теперь увидела лицо Люды. Лицо девушки пылало от мороза, глаза горели живым огнем; точно какая-то мысль, запавшая в душу, отражалась в них и сверкала.Это необыкновенное оживление молодой девушки не ушло от внимания Добромиры, но она притворилась, будто ничего не замечает.— Чем же кончилась сказка? — спросила она.— Как и всегда… Княжич женился на похищенной девушке.— И то ладно, — заметила старуха, лаская Люду за подбородок. — Тебя мы не отдадим за кого-нибудь… ты стоишь любого княжича…Люда была в том возрасте, когда ее девичье сердечко жаждало полюбить кого-нибудь, но никого не находило, кто бы пришелся ей по сердцу. Ее пылкое воображение создавало несуществующие идеалы, она предавалась сладким мечтам и убаюкивала себя, строя воздушные замки. Терем отца уже становился скучным ее сердцу, стремившемуся любить, и она заполняла его образами, создаваемыми ее фантазией. В ее ушах не переставали звучать рассказы о западных рыцарях, как и сказки о разных королевичах и заколдованных королевнах; мысль ее работала без устали, переделывая все по-своему и создавая нечто целое, к чему она стремилась душою и сердцем.Прошло несколько дней после посиделок.В морозную звездную ночь от дома тысяцкого, в Берестове, отъехало двое саней, в которых сидело по два человека.Миновав Печерский монастырь, ехавшие свернули в Густой лес и по узкой крутой тропинке спустились к Подолу. Миновав Крещатицкий мост, кони помчались по ровной дороге, по глубокой долине между холмами — на которых возвышались стены Киева и виднелись купола церквей — и рекою Почайною. Не доезжая Подола, кони повернули на Боричев въезд; видно было, что путники направляются в Гору. Вероятно, они принадлежали к княжеским дружинникам или придворным, если смело ехали ночью в город, ворота которого уже были заперты и никого постороннего через них не пропускали.Ночные стражники остановили ехавших у ворот и не хотели впускать, не опросив.— Что за люди?— От тысяцкого из Берестова.Стражник недоверчиво посмотрел на ехавших.— Почему на двух санях?— Потому что так надо…Это показалось подозрительным еще больше.— Есть ли какой-нибудь знак от тысяцкого?— Есть.И путники показали знак. По-видимому, стражник удовлетворился этим, потому что исчез в оконце, через которое разговаривал, и вскоре послышался скрежет отодвигаемых засовов, и ворота, скрипя, отворились.Не удивительно, что киевляне осторожничали и что стража бодрствовала дольше, чем в другое время. Несмотря на морозы, половцы перешли Днепр по льду и время от времени беспокоили жителей; поэтому киевляне боялись измены.Путники, въехав в город, миновали княжий двор. Десятинную церковь и Бабий Торг; проехали через другие ворота и мост в Княжеском конце и выехали на Кожемяцкую дорогу. Через некоторое время сани остановились у ворот хором воеводы Коснячко.В доме было спокойно и тихо, только изредка слышались женские отрывистые голоса. Старый воевода ходил по гриднице, как вдруг услышал стук в ворота. Он послал челядинца к оконцу спросить, кто там и что нужно?Отрок через минуту вернулся.— Гости к вашей милости из Берестова, — сказал он запыхавшись.Позднее посещение гостей, по-видимому, не особенно понравилось воеводе, тем не менее он спокойно сказал:— Отвори ворота.Между тем сам распорядился зажечь в гриднице праздничные светильники и посветить гостям в сенях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54