— Ты убежден, что Люда вернулась? — спросил князь.Его чрезвычайно удивляло, что еще никто не доложил ему об этом. Именно это обстоятельство вызывало подозрение в измене.— Да, видел, милостивый князь, собственными глазами.Изяслав сжал кулаки.— Я разорю это волчье гнездо!То, что рассказал ему Добрыня, казалось правдоподобным, потому что Люда, как киевлянка, имевшая много знакомых, могла действовать в пользу польского короля. Он был убежден, что Люда изъявила согласие приобрести для него сторонников, тем более что она ненавидела Изяслава, повесившего ее отца. В том, что она могла действовать против него, не было ничего удивительного. Таким образом, все говорило не в пользу девушки.Отпустив Добрыню домой, князь стал обдумывать, что же именно делать ему с Людомирой. Мысль о мщении возрастала с каждой минутой.— Я велю разорвать ее на куски и бросить собакам и воронью на съедение. Пусть Болеслав знает, какая участь ждет его в Киеве, если он посмеет протянуть руку за великокняжеским венцом.Князь решил наказать беззащитную девушку за собственную свою вину и этим наказанием устрашить тех, кто, как Варяжко, захотел бы пойти к польскому королю с поклоном.Между тем Люда и Добромира не догадывались, что над ними снова занесен меч, который отрубит последнюю ветвь родословного древа воеводы Коснячко.Изяслав ждал недолго — он не спрашивал, чем провинилась Людомира, он довольствовался тем, что ему сказал Добрыня. Ведь все, что сказал колдун, соответствовало настроению его души и мыслей.Однажды вечером во двор терема Коснячко въехала толпа всадников, вооруженных топорами и мечами. Шум, вызванный лаем собак, отпиранием ворот и бряцанием мечей, обратил внимание сидевших в тереме женщин. Они привыкли к тишине и поняли: что-то случилось. Но что?Добромира выглянула в окно и, с ужасом отскочив, перекрестилась. В памяти всплыла похожая картина: толпа вооруженных всадников у них во дворе год назад; они хватают старого воеводу и отвозят его на княжеский двор.«Господи, неужто опять беда!» — подумала она и кинулась к Люде. Испуганные женщины растерянно смотрели друг на друга.— Уходи, дитя мое, уходи! — воскликнула Добромира.— Что случилось?Не успев ответить на этот вопрос, Добромира, перепуганная насмерть, пыталась увести с собой Люду.— Уходи, уходи! — повторяла она. — Под лестницей есть выход в сад… только бы нам добраться туда, потом уж поговорим.Обе женщины побежали вниз, потрясенные недобрым предчувствием.— Но что случилось? — допытывалась Люда.— Княжеские конюхи уж на дворе, — задыхаясь, отвечала Добромира. — Скорее, скорее!Тут дверь, ведшая на лестницу, с грохотом распахнулась и несколько злых лиц показалось на пороге…Дорога к бегству была отрезана.Женщины прижались друг к другу и с ужасом отпрянули назад.— Что вам нужно? — дрожащим от страха голосом спросила Добромира.— Да уж не тебя, старая карга! — И в ту же минуту несколько человек вошли в избу, схватили Люду и стали отрывать ее от Добромиры.— Поди, поди, моя милая! — говорил кто-то. — Мы отведем тебя к ляхам, там тебе будет хорошо.Женщины не понимали, в чем дело.— Чего? Зачем? — спросила Добромира.— Ну, ты, старая, молчи! Тебя не спрашивают… А зачем ее ляшский король прислал сюда?— Король!.. Прислал?..— Ну, да, а вы думали, что князь ничего не знает?— Да что вы! Никак белены объелись! — вскричала мамка.Между тем конюхи продолжали тащить Люду, которая недолго упиралась и, наконец, обессилев, упала на пол.— Волоки, волоки ее!— Пусть головой выметет лестницу!И среди крика, плача и грубых острот послышался стук головы, ударявшейся о ступеньки лестницы: ее тащили во двор. Со связанными руками, ее привязали позади седла самого сильного коня, и Люда, полуживая, перекинутая через спину лошади, касалась волосами и руками земли.— Стойте! Живодеры! — кричала Добромира. — Не мучьте ее. Я сама пойду к князю, кто-то возвел на нее напраслину. Князь разберется, ведь он смилуется, подождите!— Ступай хоть на все четыре ветра! — отозвался один из конюхов. — Нам нет дела до тебя, а уж мы-то знаем, что с ней сделать.Добромира, заломив руки, плакала, умоляла, наконец, наклонилась, чтобы поцеловать в лоб Люду, и кинулась на княжеский двор.Едва она прикоснулась губами к лицу молодой девушки, как та открыла глаза.— Останься, мамушка, здесь, со мною, останься! — И она приподняла руки и ухватилась за шею мамки. — Не оставляй меня одну, не оставляй, останься! — умоляла она.Ворота скрипнули, и отряд выехал со двора. Люда продолжала держаться за шею мамки. Лошадь, на которой она была привязана, двинулась вслед за другими. Руки Люды, цеплявшиеся за шею мамки, задрожали и потянули за собой старуху.— Оторвите эту колдунью! — крикнул кто-то.— Не время: соберутся люди, и она сама отстанет от нее.И отряд, окружив коня с девушкой, направился прямо к Золотым воротам.— Только бы нам выехать на дорогу к Василеву, — отозвался кто-то.— Эк, сказал! Да пошто нам ехать на Василев? Повернем сейчас на Шулявку.По-видимому, совет этот понравился конюхам, так как действительно, отряд выехал на песчаную дорогу, повернул к Шулявке, а затем рысью помчался на мост, перекинутый через Лыбедь. Ноги Добромиры тащились по земле, ударяясь о камни, и цеплялись за кусты, но старая мамка крепко держалась обомлевшими руками за плечи Люды и продолжала бежать за лошадью. Каждый сильный толчок подбрасывал их обеих, и тогда Люда открывала глаза, налившиеся кровью, и еле слышно шептала старухе:— Не оставляй меня, мамушка, не оставляй!Наконец затекшие руки Люды расплелись и отпустили Добромиру, старая мамка упала на землю.Бежавшие позади кони перепрыгнули через нее и помчались вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54