Меня только что ударили, подумал Устинов, вставая.Он вспомнил, что, устроившись в этой комнате, сходил на склад за спецовкой и сапогами, встретился с Ивановским в шахтной столовой, потом вернулся обратно... И этот прыщеватый парень с челочкой велел Устинову отдать чистые простыни взамен на грязные.— Что, власовец, такой задумчивый? Не дошло? Добавить?— Добавь, — зло сказал Устинов и шагнул к нему.Парень снова ударил его. Устинов зашатался, но устоял на ногах и повис на нем, с отвращением ощущая прогорклый запах пота. Тот толкнул его в грудь и отбросил к кровати.На Устинова с любопытством глядели еще четверо, и один из них, сухощавый, с умным обнадеживающим взглядом, показался Устинову опорой; остальные были равнодушны.— Отдай, не связывайся, — посоветовал лысоватый мужчина. — Все равно отберут.— Не отдавай! — ободрил сухощавый.— Он тебя нарочно подзадоривает, — предостерег мужчина.— Долго ждать? — спросил парень с челочкой.— Хорошо, — сказал Устинов.Он стал стаскивать с подушки наволочку, повторяя:— Сейчас, сейчас.— Струсил, — разочарованно произнес сухощавый.Устинов подумал: «Что же делать?»— Я не мускулов твоих испугался, мне просто противно. Тебе, наверное, тоже доставалось?— Ты давай-давай, шевелись!— А ты по-немецки: шнель, шнель, хенде хох!Парень оглянулся на сухощавого.— А точно, Синегубов, ты на фашиста смахиваешь, — с сожалением сказал тот. — Вылитый власовец. Разделал он тебя как бог черепаху. Ты не герой...С усмешкой он провоцировал новое столкновение, но Устинов прервал его:— Ты сам попробуй, легко ли бить человека? — Он подошел к сухощавому. — Попробуй! Что может быть легче?— Нарываешься? Знаешь, ты кто? — Сухощавый резко замахнулся, пугая.Устинов невольно отшатнулся.— Остынь, Пивень, — негромко сказал тучный красноносый мужчина. — Хватит боговать.Пивень повернулся к Синегубову и стукнул себя в грудь:— Ты видишь, что они творят? Они уже грозят твоему лучшему другу. Где твоя железная кувалда, Синегубов? Врежь этим гадам!— Хватит боговать! — тучный встал с кровати.— Не надо, Вася, — остановил его лысоватый мужчина. — Они без нас поладят. Сядь, Вася, обратно.Устинов догадался, что здесь до него существовала иерархия, на вершине которой восседали Синегубов и Пивень, один могучий и туповатый, второй — злобный, а остальные жильцы — тучный Вася, лысоватый мужчина со скрюченными уродливыми пальцами и доселе молчавший маленький, лет семнадцати паренек с горящими ненавистью глазами, — были ими подмяты и теперь ждали, что принесет появление новичка.Вася нехотя сел на кровать. Лысоватый вздохнул и показал взглядом Устинову, что самое страшное позади. Молчаливый паренек подошел к Устинову, спросил:— Больно?Устинов улыбнулся разбитыми губами:— Ничего, пройдет.Он вспомнил, что на дворе 1949 год, и подумал, что нужно подняться выше личной боли, но в душе у него загорелось что-то черное и яркое. Он ненавидел Синегубова и Пивня точно так же, как их ненавидел маленький паренек.— Как тебя зовут? — спросил Устинов.— Федор.— Отныне, Федор, в этой комнате все равны. Все уважают друг друга, все друг другу помогают. Согласен? — Устинов почувствовал, что в нем пробудился новый яростный человек, чем-то похожий на драчуна Мишу Устинова. А то, что Устинов был избит Синегубовым, не относилось к этому новому человеку. Наоборот, было правильно, что из него выбили благодушие.Он подошел к Васе и лысоватому мужчине Алексею, пожал им руки.Синегубов и Пивень теперь стояли рядом и настороженно смотрели на него, ожидая, видно, что наступает расплата.Федор вытащил из-под матраса обрезок водопроводной трубы.В комнату постучали. Дверь открылась, и вошли Ивановский с главным инженером Тюкиным, двухметровым блондином в форменном кителе.— Это зачем? — спросил Тюкин, кивая на трубу. — Опять сцепились?— То наше дело, — буркнул Федор. — А терпеть этих бандюг надоело!— Как же, вас обидишь, — насмешливо произнес Тюкин. — А кто мне грозил шею свернуть, когда я уплатил строго по расценкам? — И, обращаясь к Ивановскому, он возмущенно добавил: — Двенадцать тысяч заломили за восстановление площадки на шестнадцатом штреке! В четыре раза больше положенного!— Обещал — плати! — заявил Алексей и протянул к нему свои уродливые руки. — Я вот этими мозолями зарабатываю дом построить. Пашу как негра! Ты обещал — плати рабочему!— Не надо! — сказал Тюкин. — Рваческие настроения я преследовал и буду преследовать. Вот настоящие рабочие, — он махнул на Синегубова и Пивня. — Советую не поднимать хвост. При немцах работали? Вот и помалкивайте.— А ты не понимаешь, почему работали? — зло спросил Алексей. — С голоду подыхали! А эти власовцами обзывают. Щенки.— Но-но! — оборвал Тюкин.— Да они первые на новенького накинулись, — пожаловался Федор. — Для них все — враги.— Мы его не за того приняли, — решил оправдаться Синегубов. — Видим — барин, простынки чистые...— И по зубам, да? — спросил Устинов.— Миша, ты их не понял, они хорошие ребята, — сказал Ивановский. — Пошли пройдемся.— Почему он разговаривал с ними как с людьми? — непримиримо вымолвил Пивень. — Кто он такой? Мы его не знаем.— Узнаешь, не горячись, — успокоил его Ивановский. — Мы с Михаилом Кирилловичем несколько лет вместе выполняли спецзадание. Я тебе говорил, — пояснил он Тюкину. — Этот человек видит любого насквозь. Такая у него профессия.— Понимаю, понимаю, — с уважением кивнул главный инженер. И, вспомнив фильм «Подвиг разведчика», подумал, о чем можно спросить Устинова без риска выглядеть наивным.Все с удивлением смотрели на новичка.— Скажите, что мы вас защищали! — попросил Алексей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29