он уже чувствовал себя королем, он уже переменился, нет, он не сделался заносчивым, но он был страшно занят, страшно озабочен делами, и мы смогли добиться от него лишь обещания, что нам вернут все драгоценные экземпляры до единого, как только с королевой будет покончено и змее раз и навсегда отсекут голову. Через день-два войско Эдди должно было выступить в поход на север.
— Это все замечательно, — вздохнул князь, выходя из Бэйнард Касла и бредя в гостиницу по Темза-стрит. — А что, если победит королева? Мы едем на север вместе с ними — я решил.
Мы пытались его отговорить, убедить расстаться с арбалетами, но он ни в какую: это оружие составляет ядро уникального собрания, заявил он. Мы с Анишем пригрозили, что останемся в Лондоне, и пусть он сам гоняется за своей коллекцией, но на это князь ответил, что отдаст все оставшиеся у нас рубины и даже оба корунда, только бы воротить арбалеты, и, чтобы предотвратить подобное безумие, мы сочли необходимым присоединиться к нему.
Таким-то вот образом мы попали на поле жесточайшего сражения, какое мне доводилось видеть. Но пусть сперва Ума поведает нам о том, что тем временем происходило с ней.
Глава сорок девятая
Как вы помните, я осталась у подножия креста на рыночной площади Херефорда, оплакивая утраченную любовь, мою погибшую любовь.
Эдди узнал меня сразу же, как и я его.
— Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, — с этими словами он протянул мне руку в железной рукавице.
Я поглядела еще раз на голову Оуэна. Она стала совсем седой, тяжелой, как свинец. Лишь узкие полоски белков виднелись между сомкнутых век. Волосы сделались реже, чем были, когда эта голова покоилась на моей груди, когда я перебирала пальцами эти пряди. Холод и оцепенение смерти оставили на губах застывшую, почти непристойную усмешку. Это уже не Оуэн Тюдор, это неодушевленный предмет. Пусть они делают с ним, что хотят, — мне он больше не принадлежит. Я задула немногие еще горевшие свечи, поднялась и тут только ощутила, как мне холодно. Я поплотнее натянула на плечи шаль, но это не помогло я тряслась, точно осиновый лист на ветру.
Я сделала пару шагов вслед за Эдди, затем свернула и пошла в противоположном направлении. Меня нагнала одна из женщин, помогавших мне устанавливать свечи, она отвела меня к себе домой. Ее звали Гвиннеда. Гвиннеда была вдовой рыцаря, погибшего в одной из прежних битв. Она предпочитала жить в городе — так было безопаснее, чем оставаться в пограничной марке, где ее мужу принадлежала усадьба, больше похожая на маленькую крепость.
Гвиннеда уговорила меня съесть кусочек сухаря, размоченного в горячем молоке, и уложила в свою постель. Увидев, что я не могу заснуть, она подошла и присела на край кровати.
— Почему ты помогла мне зажечь свечи? — спросила я. — И те женщины тоже?
Гвиннеда помедлила, потом открыла ларец, задрапированный красивой тканью, вынула пяльцы и принялась вышивать, одновременно продолжая беседу.
— Оуэн ап Маредудд ап Тьюдир был Колдуном. Он был королем. Он был повелителем всей Британии и первосвященником древней религии. Никто в королевстве не мог похвастаться столь благородной кровью, как у него. Оуэн был прямым потомком первых королей нашего народа, тех, кто пришли сюда с бронзовым долотом, с боевыми топорами, тех, кто умел обрабатывать золото и медь. Первым нашим королем был Брут, внук Энея, сына троянского Приама, прародителя римского народа. Мы — императорской крови.
— Значит, ты тоже принадлежишь к этому роду?
— Да. Я его кузина.
Я внимательней пригляделась к этой женщине, в которой сперва не заметила ничего необыкновенного. Гвиннеда была среднего возраста, ей давно миновало сорок, на лице пролегли морщины скорби, груди опустились, бедра раздались. Она уже не могла привлечь мужского взгляда, но я видела в ней огонь, и страсть, и достоинство, сдержанную силу, столь присущую женщинам — они будут бороться, даже когда не остается никаких надежд на победу, будут стараться выстоять и помочь другим, тем, кто еще пытается противостоять жестокости жизни и людей.
— Почему ты решила мне помочь? Ты навлекаешь на себя опасность.
— Ты — Цыганская Мария. Мы слышали о тебе еще до твоего прихода, мы знали о твоем путешествии по окрестностям Ковентри, о суде над тобой, о чудесах и знамениях. Конечно, эти истории обычно сильно преувеличивают.
Она слегка улыбнулась мне заговорщической улыбкой. Так переглядываются маленькие девочки, узнавшие то, что хотели скрыть от них взрослые.
— Ты Цыганская Мария и ты была возлюбленной Оуэна. Для нас этого достаточно. Еще мы надеялись, что он успел одарить тебя ребенком. Твой сын мог бы стать предводителем британцев, всех племен, обитающих к западу от Северна и Ди, — он был бы лучше, чем его зануда внук.
Но мне пришлось ее разочаровать. Я никогда не забывала применять те средства, которыми женщины пользуются, чтобы предотвратить зачатие, и кровь на моей юбке была не кровью Оуэна, как она, быть может, подумала, а вовремя пришедшими месячными.
— Не важно. Руны говорят, что благодаря тебе потомки Оуэна вновь будут править страной. Это уж наверное, лишь бы ты приняла судьбу, уготованную тебе богиней.
Я как следует обдумала ее слова и решительно поднялась с постели.
— Я должна вернуться к Эдди — только так я сумею повлиять на ход событий. Ты должна мне помочь.
Когда я повернула назад, демонстрируя, что не стану следовать за ним, Эдди даже головы не поворотил. Было бы глупо разыскивать его — пусть он сам наткнется на меня. Разумеется, для этого требовалось оказаться на его пути, но так, чтобы он мог считать себя охотником, а меня добычей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132