Но сколько людей воспользуется ею — сто? Тысяча? Полмиллиона? А этому лекарю будут благодарны все — и цари, и рабы. И в том, что это будет именно так, Аттал нисколько не сомневался.
Его раздражало то, что во дворце люди стали улыбаться друг другу, но он не мешал Аристарху и, удивляясь самому себе, безоговорочно признавал за ним первенство. И вот теперь этот человек, получив свободу, мог навсегда оставить его.
С кем тогда останется он: с выжившим из ума Верховным жрецом? С Никодимом? С этими вечно соглашающимися с каждым его словом советниками, которых давно пора послать на плаху, да все руки не доходят. И он, после долгого раздумья, сказал:
— Теперь пришла пора мне держать свое слово. Приступы не повторяются вот уже год, я почти забыл о них и готов сделать тебя свободным… Но неужели тебе плохо у меня? Ты живешь во дворце и ни в чем не нуждаешься…
— Мне многого и не нужно! — улыбнулся Аристарх.
— …быть может, ты скучаешь по своим родителям? — не слушая его, продолжал царь. — Так я прикажу немедленно снарядить военную триеру и доставить их сюда, во дворец!
Аттал вопросительно посмотрел на Аристарха, но тот сделал вид, что не заметил этого взгляда, и еще ниже склонил голову над трактатом царя.
— Я выделю из своей сокровищницы пять талантов на содержание твоих родителей! — чувствуя, как все в нем закипает, воскликнул Аттал. — Мало? Десять! Такой роскоши не могут позволить себе мой Верховный жрец, начальник кинжала и все советники вместе взятые! А ты еще думаешь?
Аристарх продолжал притворяться читающим.
— Брось ты этот трактат! — закричал царь, вырывая из его рук пергамент и швыряя его на пол. — Ты так мечтал работать в библиотеке Асклепия. Вот она — под боком! Что — и этого мало? Смотри, если откажешь сейчас мне, то ноги твоей больше в ней не будет! — окончательно потеряв терпение, процедил он сквозь зубы. — И вообще, какая тебе разница, кого лечить: эллинов, египтян или пергамцев? Ведь для тебя главное — вылечить! Мой же Пергам изобилует больными, на твой век хватит! А нет, так я прикажу палачу ломать моим подданым ноги, отбивать печень — лечи их себе на здоровье! Мало — так я еще и чуму велю привезти!
Услышав последние слова царя, Аристарх сразу стал серьезным.
— Конечно, мне все равно, где лечить людей. Только не все равно, что их специально для меня будут калечить!
— Ну ладно, ладно! — остывая, прикрикнул Аттал. — Это так, к слову пришлось.
— И ваша библиотека манит меня в свои залы и запасники днем и ночью! — добавил Аристарх. — Но пойми, что я стану делать в Пергаме, когда в ней не останется ни одного непрочитанного мной свитка? Ты же знаешь цель моей жизни.
— Знаю! И поэтому разошлю своих купцов во все концы света, дам им золота, как давали мой дед и отец, скупившие лучшие картины и статуи мира, прикажу не торговаться! Сюда свезут все редкие рукописи! Не выходя из библиотеки Асклепия, ты сможешь познакомиться с рецептами и папирусами всего мира! Ну, что молчишь? Или прикажешь царю Пергама упрашивать тебя? Смотри, мое терпение не железное!
— Да я теперь сам готов упрашивать тебя оставить меня здесь и прожить в Пергаме до ста двадцати пяти лет! — приложил руку к груди Аристарх. — А уж свободным или рабом быть при такой библиотеке, мне все равно!
— Ах, да! — вспомнил довольный согласием лекаря Аттал и дважды дернул за шнурок колокольчика.
Низко кланяясь, в кабинет вошел скриба.
— Пиши! — приказал царь. — Я, Аттал Филометор, дарую свободу на вечные времена Аристарху, сыну…
— Артимаха! — подсказал лекарь, заглядывая через плечо скрибе.
— …Артимаха из Афин и даю ему десять талантов на содержание семьи! Написал?
— Да, о, бессмертный! — поклонился скриба, касаясь лбом персидского ковра.
Аттал, не торопясь, приложил перстень к услужливо поданному пергаменту. Оторвав печатку от воска, придирчиво осмотрел четкое изображение своей матери, вытер перстень о поданную тряпицу. После того как скриба благоговейно подышал на печать, подал пергамент Аристарху.
— Но жить — во дворце!
— Конечно! — вчитываясь в каждую строку бесценного для себя документа, рассеянно ответил Аристарх. — Ведь от твоего дворца до библиотеки — рукой подать!
Скриба едва не выронил из рук поднос с принадлежностями для письма: так разговаривать с самим царем! И это вместо того, чтобы броситься к ногам базилевса, целуя самый краешек халата, благодарить, благодарить, называя его величайшим, бессмертным, наимудрейшим за неслыханную милость… Он даже втянул голову в плечи, ожидая, что часть гнева царя, возможно, обрушится и на него, написавшего этот документ. Поплатился же предшественник своей головой за то, что базилевс неправильно продиктовал в одном из указов какое-то имя!
Но Аттал, вопреки его ожиданиям, и не собирался гневаться на непочтительного лекаря. Совершенно незнакомым скрибе голосом он сказал:
— Я рад. Ты даже не можешь представить себе, как я одинок среди всех этих… — Он махнул рукой на поджавшегося скрибу и добавил: — И я хочу продиктовать еще один указ, чтобы выполнить любое твое желание. Ну, есть у тебя ко мне какая-нибудь просьба?
— Да! — кивнул Аристарх. — И очень большая!
— Говори! — разрешил Аттал, делая знак скрибе быть наготове.
— Но в ее выполнении не понадобятся услуги скрибы! — улыбнулся Аристарх и после того, как царь едва заметным движением мизинца приказал рабу удалиться, докончил: — Раз уж я действительно снова стал свободным человеком, отпусти меня на часок-другой в библиотеку помочь рабу разбирать рукописи!
Выйдя из кабинета, он едва не натолкнулся на стоявшего в коридоре охранника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180