— Квинт! Эвбулид расплатится с тобой, даже, как ты говоришь, собою! Но только здесь, у тебя, а не где-то на чужбине!..
— Кем он будет служить у меня? — усмехнулся Квинт. — Поваром? Садовником? Он же ничего не умеет, твой Эвбулид!
— Ну, хотя бы надсмотрщиком…
— Хотя бы! — язвительно передразнил Квинт. — Да ты знаешь, что эту должность мечтает получить у меня каждый раб!
— Но Эвбулид — не каждый! — вскричала Гедита. — И он не раб! — добавила она, вздрагивая от страшного слова.
— Ну сама посуди! — жестко произнес римлянин. — Надсмотрщик, даже самый свирепый и толковый, стоит семь, ну — десять мин! А тут — два таланта! Да на такие деньги я смогу купить столько надсмотрщиков, что их у меня станет больше, чем самих рабов!
— Но, Квинт…
— Уходи! — отрезал Пропорций. — Я ничем не могу помочь тебе.
Дверь распахнулась, ударив Армена в плечо. Мимо раба, обливаясь слезами, пробежала плачущая Гедита.
— Боги еще накажут тебя! — обернувшись прокричала она в сторону дома римлянина. — Боги никогда не простят тебе этого!
Армен проводил Гедиту растерянным взглядом, зажмурился, затаил дыхание. И — как заходят в холодную воду — вошел в комнату.
— Я же сказал тебе — уходи, Гедита! — проворчал стоящий спиной к двери римлянин. Обернулся. Поднял бровь, увидев Армена:
— А тебе что здесь надо?
— Господин! — упал на колени Армен. — Пощади моего господина…
— И ты за тем же?!
— Да…
— Значит, пощадить?
— Да! Да, господин!!
Армен подполз к римлянину и стал хватать его за край белоснежной туники, целовать сапоги.
— Он такой беспомощный, такой человечный… — бормотал он.
— А я? — нахмурился Квинт.
— И ты человечный! Поэтому поможешь…
— Значит, человечный?
Квинт хлопнул в ладоши, и в комнату вошли несколько молчаливых рабов во главе с рослым вольноотпущенником.
— А ну всыпьте ему хорошенько! — приказал им Пропорций. — Чтобы он оценил мою человечность!
Вольноотпущенник приподнял Армена за ворот, проволок по комнате и с силой ударил лицом о стену. Армен вскрикнул от боли и увидел, как темнеет яркое пламя от бронзовых светильников. Один из рабов, подскочив к нему, ударил его носком тяжелой сандалии в бок. После этого удары посыпались на него безостановочно. По плечам, спине, груди…
Сжав руки на животе, чтобы не выпали кошели с деньгами, Армен покорно сносил их, чувствуя, как угасает сознание.
— Постойте! — услышал он откуда-то издалека голос Квинта. — Ну, что скажешь теперь? Оценил мою человечность?
— Да, господин… — боясь выплюнуть на пол заполнившую рот кровь и глотая ее, прошептал Армен. — Ты — человечный, и ты помо…
— Продолжайте! — скомандовал римлянин.
Еще несколько сильных ударов потрясли тело раба.
— Ну? — склонился над ним Квинт.
— Господин! — взмолился вольноотпущенник, главный надсмотрщик в доме Пропорция. — Еще один удар, даже самый маленький — и он умрет! Поверь, я хорошо разбираюсь в таких делах!
— Тогда несите его прочь отсюда! Да смотрите, чтобы не выпала на пол из-за его пазухи грязная милостыня, которую он насобирал по дороге! — прикрикнул Квинт. — Аккуратнее! Марс вас порази… Больно хочется мне отвечать перед жалкими архонтами за убийство чужого раба!
Окончательно пришел в себя Армен на улице. Кто-то робко трогал его за плечо. Он открыл глаза и увидел сидящего над ним юношу.
— Диокл… — прошептал он.
— Армен! Жив!.. — обрадовался Диокл. — Я все слышал! — Он обернулся и погрозил кулаком светящимся полоскам в двери дома. — Мать довел до того, что она не может сказать ни слова! Ну, пусть подождет, он еще мне ответит! За все! Дай только время…
Армен взглянул на заходящее солнце, сделал попытку подняться и вскрикнул от боли.
— Тебе больно? — участливо спросил Диокл.
— Оп-поздал… — прошептал Армен.
— Что?
— Солнце зайдет… через полчаса…
— Успеем! — Диокл вскочил и пронзительно свистнул. — Эй, сюда!
Из-за поворота выбежали одетые в лохмотья люди. Ничего не понимая, Армен чувствовал, как они поднимают его, бережно кладут на носилки и несут куда-то по улицам Афин. Его — простого раба, как самого важного и знатного господина!..
— Это честные и надежные люди! — блестя глазами, кричал бегущий рядом Диокл. — На них всегда можно положиться! Вот, что они дали нам!
— Что это? — прошептал Армен, почувствовав, как на его грудь лег небольшой узелок.
— Здесь тридцать драхм, правда, мелкими лептами и оболами, все, что было у них! — прокричал Диокл, показывая глазами на молчаливых носильщиков. — Ну… и еще тетрадрахма, помнишь — та самая, что я спер у родителей! Отдай их отцу незаметно, чтоб не увидели пираты. Может, в трудную минуту пригодятся… И себе тоже возьми — двенадцать драхм!
Армен протестующе покачал головой.
— Нет, Армен! — настойчиво повторил юноша. — Я не хочу, чтобы меня когда-нибудь упрекнули, что я питался на деньги своего раба!
Армен шумно вздохнул, хотел ответить, но слова застряли у него в горле, Слезы навернулись на глаза, мешая видеть. Он только чувствовал, что они уже миновали улицы города и приблизились к морю, влажное дыхание которого все отчетливее ощущалось на щеках.
— Ну вот мы и пришли! — вдруг сказал Диокл. Носильщики остановились, опуская Армена на землю. — За тем поворотом — море. Там парусник. Он ждет тебя… Но… теперь нас могут заметить! Ты сможешь добраться сам?
— Да, — кивнул Армен. Он сделал несколько глотков из амфориска и с трудом встал на колени. — Доползу… И верь, Диокл, я все сделаю, чтобы спасти твоего отца…
4. Армен
Долговязый пират в афинской одежде приказал гребцам перенести Армена на палубу парусника. Показывая подошедшему Артабазу на обмякшее тело с беспомощно свисавшими вниз руками, он усмехнулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180