Взгляд… и тишина…
Не так уж мало на земле людей, которые своими глазами видели, как их горячую, пылкую и трепетную любовь безжалостно давила холодная каменная стопа судьбы, но мало кто из людей был таким, как Магрубет, едва ли кто еще так любил, как он, и никого не было на свете, кто был так щедро одарен любовью этой прекраснейшей женщины. Не было никого до недавнего времени.
Сама по себе тяжела измена. Тяжело переживать уход женщины, даже если не успел познать ее любви, даже если сам не успел загореться высоким огнем. Но во сто крат тяжелее, когда любил всем своим существом, любил долго и навсегда. В тысячу раз тяжелее, когда любим был любовью той, которой нет равных, когда чувствовал и привык чувствовать себя наделенным высшим даром судьбы.
По-разному переносят разные люди удары судьбы, кто как выдержит. Но Магрубет обладал многими качествами, о которых большинство смертных может лишь мечтать. И за свои желания он привык бороться. Поэтому опустим сцены выяснения отношений. Они всегда неприятны. Когда человек большой воли и больших чувств внезапно сталкивается с безнадежностью, то остается лишь пронзительно предчувствовать либо смерть, либо сумасшествие. Кто переживал нечто подобное, тот знает, что это так. И нет ничего ни красивого, ни захватывающего в том, что можно быть рядом, говорить со своей любимой, даже навязывать ей свою волю и обладать ею, но встречать только холодный взгляд, отталкивающие руки и болезненные судороги неприятия. Человек послабее пытался бы вымолить за счет времени благосклонный поворот судьбы в свою сторону, но Магрубет к концу ночи смело признался себе, что смотрит в глаза безнадежности.
Признания, как и вообще знания, для истинного мужчины слишком мало. Магрубет привык действовать. Единственным для него оставалось — мстить.
Что делать с ней, когда она… умерла для него? Стоит ли обрывать жизнь, которая уже оборвалась для него? Может быть, сейчас протянуть руку и погасить этот красивый светильник, чтобы его свету не смог порадоваться тот, другой? Может быть, одним ударом кинжала вскрыть стремительно наплывающий нарыв боли, который потом превратит жизнь в муку и будет давить так долго, что еще много-много раз пожалеешь о том, на что сразу не решился? Может быть, в сей миг, пока не поздно, поставить все на ту грань страшной простоты, на которой должен стоять только сильный человек?
Нет! Магрубет остановил сам себя. Ничто не мешало ему. Никто не задержал бы его здесь в доме. Но то, что она не оказала бы сопротивления… То, что это не злой и сильный соперник… То, что это была женщина… Нет! Существуют великодушие и совесть. Разрубить золотую чашу, из которой кто-то напился? Нет! Это не месть.
Магрубету было тридцать лет. Давным-давно уже он не боялся ничего на свете и привык видеть противника перед глазами, чтобы побеждать его. Он должен был найти своего врага и в личной схватке собственной рукой убить его.
* * *
До восхода было еще далеко, когда Магрубет вышел из дома. Вначале он шел, ведя за собой коня в поводу, затем в забытьи выронил из одной руки плеть, из другой ремешок повода и… не заметил, что конь отстал от него.
Так, одинокий, он шагал в темноте по улицам города, словно в глубокой задумчивости, опустив голову, но совершенно ни о чем не думая.
Ни одной мысли не было в голове. Магрубет лишь чувствовал, что огромная тяжесть навалилась на него и давит к земле. Никогда раньше он даже не предполагал, что можно вот так, с таким трудом переставлять ноги. Но ноги все несли и несли его. Он шел по знакомым местам, пересекая город из конца в конец.
Несмотря на медленность ходьбы, со странным удивлением он заметил, что дома и переулки так быстро уходят от него и остаются позади, словно какая-то неведомая сила со скоростью вихря проносит его по городу.
Множество раз Магрубет проезжал по этим улицам. Он встречал людей на пути, двигался от дома к дому, ощущал этот город, а теперь он не узнавал его, видел с какой-то иной стороны. Все стало чуждым. Даже не верилось, что это он когда-то любил свой город, когда-то жил в нем, потому, что теперь Магрубет был другим. Наступила совершенно новая, неведомая жизнь с новой, мучительно зовущей целью.
Предрассветная серость смутно обрисовала базарную площадь. Магрубет медленно ступал по каменным плитам. Не сразу он заметил, что какая-то черная тень неотступно скользит за ним несколько в стороне. Он резко остановился — словно сама собой сработала привычная готовность к опасности. Тень тоже замерла и тотчас вжалась куда-то в темень меж стенных выступов. Магрубет как бы очнулся, распрямился, рука легла на холодную рукоятку любимого меча.
Он вдруг ощутил огромное облегчение, а вся недавняя страшная тяжесть сразу исчезла без следа, уступив место чувству тревоги. Мгновенно он отметил про себя, что коня нет, щита нет, но зато он — снова прежний Магрубет, смелый воин, и сейчас, как всегда в своей счастливой жизни, бесстрашно ринется навстречу опасности… Он радостно захохотал и сделал шаг в темноту. Оттуда донесся жалобный, испуганный вопль.
— О, великий благородный воин! О могущественный господин! Пощади меня! Я иду за тобой, чтобы сказать тебе одну важную вещь, чтобы утешить твое гордое сердце. Пощади меня! Послушай меня, старика, пока никто еще нас не видит!
Из мрака к Магрубету полз на коленях старый лохматый человек, одетый в какое-то темное рубище. Всем своим видом он стремился явить добрые намерения и долго не поднимался с колен, сыпля льстивые приветственные восклицания. Наконец он встал, оперся на палку и приблизил свое лицо к лицу Магрубета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70