Как только его брат-лев начинал учащенно дышать, скрипеть зубами и хвататься за кинжал, он сразу принимался рассуждать вслух, что уж теперь-то дни фараона Яхмоса сочтены, что, заранее разузнав все ходы и выходы во дворце, можно будет пробраться к нему в самый подходящий момент, что после своей победы он будет праздновать, забыв всякую осторожность. Магрубет всякий раз обрывал Аарона, говоря, что уже слышал это. Тогда Аарон стал твердить о том, как опасно было бы сейчас пытаться приблизиться к Яхмосу в военных условиях, в окружении вооруженных до зубов людей, когда он каждую минуту может ожидать вражеского лазутчика. С этим, видно было, Магрубет молча соглашался.
Потекли дни жизни среди хабири.
Ходили с Аароном в район большого фараонова строительства. Там на грубых тяжелых работах были заняты все мужчины племени. Договоры с египетскими начальниками заключали старейшины. Они же получали плату и раз в три дня наделяли ею всех по своему усмотрению. Еду в полуденный перерыв раздавали фараоновы надсмотрщики. Рядом, но всегда отдельно, находились египетские мастера, выполняющие тонкие работы, требующие искусства и умения. Это вызывало недовольство или, скорее сказать, зависть многочисленных хабиреев. Едва ли кто из них умел держать в руках хитрый египетский инструмент, но все они дружно проклинали свой нелюбимый труд. Со злобой и любопытством взирали они на искусных египетских мастеров, работающих неторопливо и как будто даже с прохладцей.
Несколько дней подряд Магрубет простоял возле двух художников, высекавших на камне рисунок. Камень был большой, гладко обтесанный и с нужной стороны отшлифованный идеально. Старик и молоденький юноша трудились удивительно слаженно и единодушно. Сперва сидели на песке, уткнувшись вместе,
в кусок папируса, затем старик намечал углем на гладкой гранитной поверхности, а юноша переносил с папируса весь рисунок. Однако чего-то ему не хватало на этом листке. Вот он нарисовал на камне слева цветки лотоса, вот справа — парящего в воздухе сокола с раскинутыми крыльями, внизу — ползущего навозного жука-скарабея, а в центре оставил пустое место и надолго задумался. Старик не мешал ему, ждал, что родится в его голове. Вот художник поднял голову и стал оглядываться кругом, словно пытаясь что-то найти. Взгляд его остановился на фигуре Магрубета. Пристально вглядевшись в его лицо, юноша словно вдруг понял что-то важное, быстро повернулся к камню и принялся рисовать девочку-подростка с лютней-ноферт в руке. Девочка эта была Нафехерет, дочка Хурисепа.
Холод прошел по спине Магрубета. Как этот сопливый, тщедушный египтянин проник в его мысли? Что за наваждение! Он окликнул Аарона и поскорее пошел прочь.
Весь день был испорчен. Разделяя чувства рабочих-хабиреев, Магрубет также с неприязнью посматривал на обособленно работающих египтян. Юная Нафехерет не шла из его головы. На следующее утро он снова отправился поглядеть на работу художников.
Старик и юноша трудились неотрывно, молоточки их дробно стучали, оба прямо-таки прильнули к гранитной глыбе, поставленной слегка наклонно. Магрубет терпеливо ожидал, когда молоденький мастер наконец отодвинется в сторону, чтоб взглянуть на изображение. Сомнений быть не могло — это был образ Нафехерет, постепенно проступающий из камня.
Когда работа была окончена, несколько важных чиновников пришли принимать ее у старика и юноши. Они долго топтались кучкой, шумно о чем-то разглагольствовали, кивали головами, по-видимому в знак одобрения, и тыкали пальцами в сторону девушки с лютней. Магрубет стоял поодаль и с непонятной самому ненавистью смотрел на этих египтян, с трудом дожидаясь, когда они все уйдут от Нафехерет. Дождавшись наконец, он сам приблизился к камню, присел рядом и стал смотреть на удивительное изображение.
Девушка, почти подросток, лет тринадцати, плясунья-певица, ноферт в ее руках, худенькое, гибкое, как стебель водяного цветка, тело, острые кончики сосцов, полудетских, полудевичьих, вся нагота прозрачно сквозит через струйчатые складки тончайшего «царского льна», «тканого воздуха». Лицо стыдливо и задумчиво, нет улыбки на губах, невинно сомкнутых, но вся она — улыбка божественной прелести-благости, улыбка-ноферт. Это была Нафехерет! Спутать ее невозможно было ни с кем, даже, наверное, с родной сестрой. Это была Нафехерет, какой он ее оставил тогда… небрежно отстранил, поспешно покидая дом.
В странном состоянии, без мыслей, без желаний сидел Магрубет и смотрел на камень. Когда он оторвал от него взгляд, то увидел, что день прошел и было почти темно.
* * *
Хабири работали вынужденно-добровольно. Фараон ничем больше не разрешал им заниматься, хотя и на стройку не гнал их принудительно. Решали сами старики, сколько людей каждый день отправлять на работы. Расчет здесь был очень тонкий. Нужно было давать прокормиться людям племени, но в то же время оставлять доход и себе.
Аарон по своему положению мог претендовать на большую долю дохода, но влияния он еще не успел обрести. Поэтому, чтобы не брать из рук стариков крошечный пай, он не спешил предъявлять свои требования, а собирался с силами, чтобы отхватить долю сразу по достоинству. Огромную надежду он возлагал на помощь брата-Льва. Так Магрубет быстро оказался втянутым в политическую борьбу и интриги внутри племени хабири.
Давно уже племя нуждалось в собственном энергичном надсмотрщике на работах. Египтяне своими кнутами и презрительными окриками лишь озлобляли хабиреев, но заставить их лучше работать не могли. Это прямо сказывалось на плате по договору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70