.. А он шишку свою рукой трогает: "Меня, говорит, нонче резать в больнице будут..." - Ну что же, говорю, пущай, ежель мать твоя стала такая крепко умная... - "А ты же мне, говорит, обещал черешен дать, ежель я попрошу... Я, говорит, рвал, действительно, а съесть я ни одной не поспел". - А я ему на это, конечно: - А ремня не хочешь? Ишь ты, черешней ему! А за вухи к матери отведу, - не хочешь?.. Ты же мне, лазявши, две ветки обломал, дерево попортил!.. - Ну, он пошел, а сам невеселый... А у нас тут старых докторов-то их не осталось, - все пошла молодежь, неуки... Эх, доктор был раньше Молчанов, - вот кого одобряли! Бывалыча, куда бы ни позвали, хоть к бедному, хоть к богатому, - без сороковки из дому не выходил... Войдет в дом, - он сначала сороковку из кармана на стол... Нальет, выпьет, аж потом только глазами лупает: "Где больной? Давайте его сюда!.." Вот раз так-то его позвали, - пришел, выпил сороковку... "Давайте больного!" Говорят: - К больному подойтить надо... Он тоже вот так-то, как вы, - пил-пил, да теперь трое суток сидит не разгибается... Только молоком его поим... - Подходит доктор Молчанов: "Что-о, брат! Залил в печенку?.. Теперь же у тебя кишка, как бумага папиросная... Ни боже мой, тебе такого кусочка хлебца нельзя!.. На-ка, вот пилюльку одну проглоти: сам такие от пьянства принимаю..." Проглотил малый, - и что же ты скажешь? На наших глазах разгибаться стал!.. Эх, до чего же был доктор знаменитый!.. А эти теперь что?.. Мальчишка пошел вроде бы пустяк сделать, а его там зарезали: жилу какую-то сонную перерезали, - кровь и пошла винтом!.. Туды-сюды, метались, как кошки, а мальчишка кровью истек!.. Как я про это услышал вчера, пришел, - у меня на глазах аж слезы... Что же это вышло, - до чего же я-то зверь стал, что раз мальчишка у меня перед смертью черешни попросил, а я ему взял да не дал!.. Сущий я после этого азият стал! Перед смертью мальчишка, а я ему чепухи пожалел! Вот посмотрел я на ту черешню тогда да говорю жинке еврей: "Когда такое дело, - вынеси мне пилу двухручную, я ее сейчас долой!.. Полное право имею, раз она в моем дворе, а чтобы мне через нее зверем быть, да чтобы воров через нее делать, - не надо... Другой бы и не хотел, да у него нет возможности, понимаешь? Терпенья к ягоде нет!.. Давай, жинка, ее лучше от греха спилим!.." Ну, баба моя было на дыбошки. А я ей кричу: "Хочешь живая остаться, бери за тот край, пили!.. Пили, а то изуродую!" Ну, она после этого пилу бросила да бежать!.. Я уж тогда этой плотницкой своей спилил ее, ягоды обобрал, топором ее порубал, в кучку склал, - нехай сохнет, - осенью спалим... Жинка ругается, а я ей одно свое: "Когда раз народ такой округ нас живет, что без того он не может, чтоб на черешню не залезть!.. Глазки у него маленькие, а он весь свет норовит обворовать-ограбить!.. Зле такого народу живешь, напоказ ничем как есть не выставляйся, а подальше ховай!.." И когда ж у нас те воры переведутся?.. Будет у нас когда такое время?..
Алексей приподнял кепку и почесал лоб, потом поднялся и сам.
Кончился обеденный отдых, - нужно было снова начинать выстругивать филенки для дверей.
Максим, наскоро разрезав пополам еще двух ос, сложил свой ножичек, вздохнул и сказал задумчиво:
- Али пойтить опростаться?
И когда он вышел из двери балагана, а за ним заковылял Лука на деревяшке, Алексей внимательно поглядел на ящик новых трехдюймовых гвоздей, стоящий под верстаком, потом еще внимательнее на сквозящие стены балагана, кашлянул и, решительно запустив правую руку в ящик, набрал гвоздей сколько могла держать рука и, отвернув фартук справа, проворно высыпал их в карман широких штанов... Потом он зевнул, еще раз оглядел обшивку балагана и, не желая терять ни секунды, запустил в ящик левую руку, отвернул левую полу фартука и уверенно высыпал гвозди в левый карман.
Крым, Алушта.
Сентябрь 28 г.
ПРИМЕЧАНИЯ
Сливы, вишни, черешни. Впервые напечатано в "Красной нови" № 11 за 1928 год. Вошло в сборники "Поэт и поэтесса" ("Федерация", Москва, 1930), "Маяк в тумане" ("Советский писатель", Москва, 1935). В собрание сочинений С.Н.Сергеева-Ценского включается впервые. Печатается по тексту "Маяка в тумане".
H.M.Любимов

1 2 3 4 5 6 7 8