— Абсурд, возможно. Но мы ничего не можем поделать, Эзра. Дело обстоит именно так.— Скажите, ибн Сарраг, почему вы заинтересованы в этой Скрижали? Вся ее история полностью иудейская. С незапамятных времен она всегда передавалась только евреям. Вы ведь сами прочли, как и я: Авраам, Иаков, Левий, Моисей, Осия, Соломон, Ицхак Баруэль и другие неизвестные. Душа этой Скрижали заряжена Историей моего народа. Ну и?..— Вы меня поражаете! Какой человек, ученый, поэт, влюбленный в Науку или Литературу, принц или нищий, не мечтал бы узреть хотя бы на мгновение неопровержимое доказательство существования Бога? Ответьте мне! Покажите мне такого человека. Кроме того, если я правильно понял объяснения Абена, эта Скрижаль ответит на основные вопросы человечества. Он сказал именно человечества. А не конкретно евреев. Считаете ли вы, что тут нет места потомкам того, кто назвал себя «печатью пророков»? Я имею в виду Мухаммеда, да благословит Всемогущий его имя!Эзра не колебался ни секунды:— Никакого. Не в данном контексте. Я вам повторяю: Скрижаль предназначена моему народу, избранному народу.Араб с отвращением всплеснул руками.— Наконец-то слова, которых я ждал! Избранный народ! Вековечная претензия. Вы забыли, что более не имеете на это права, если вообще когда-либо имели! Вы предали заповеди Моисея! И не единожды, а тысячи раз! Должен ли я напомнить, что сказал о вас Пророк? «Те, кому была доверена Тора, и которые затем отринули ее, похожи на несущего книги осла». Эзра, побледнев как полотно, поднялся.— Осел вас приветствует, шейх ибн Сарраг.— Как вам будет угодно.Раввин быстро собрал листочки и ринулся к двери.— Так уходите, Самуэль Эзра! Уходите же!В тот момент, когда дверь уже почти захлопнулась, араб воскликнул:— Но помните: это не от меня вы бежите! А от вашего друга Абена Баруэля! Это его память вы предаете! Его память! — Гневным жестом ибн Сарраг смел разбросанные по бюро листки. — Будь прокляты недоверчивые!— Есть одна сура, которую вы забыли упомянуть, шейх ибн Сарраг…Араб подскочил. Он не слышал, как Эзра вернулся.— Да, — продолжил тот. — Если память мне не изменяет, это сорок седьмой айат второй суры: «Сыны Израиля! Вы вспомните ту милость, которой вас Я одарил, и то, что Я возвысил вас над прочим людом».
Араб немного расслабился.— Вы только что дали мне дополнительный повод наложить руку на эту Скрижаль. Причем самый лучший. Я цитирую Баруэля: «И тогда эти люди смогут обрести свет во времена тьмы, утешение в моменты сомнений, мудрость, когда кругом царить глупость, истину, когда кругом главенствует ложь».
Мы, наконец, узнаем, за кем Истина, за Мухаммедом или Моисеем. Кто из них придерживался истинной веры. Единственной.— В таком случае прекращение поиска будет воистину святотатством. Я не прощу себе, если пропущу окончательное откровение: посрамление ислама.— Дорогой Эзра, ну, ошибка восьмисотлетней давности, пусть. Но ложь, восходящая к временам Адама и Евы! Признайтесь, это будет апофеоз!Раввин презрительно отмахнулся:— Увидим. Но все же позволю себе обратить ваше внимание на то, что Абен ни словом не упомянул о содержании полученного им послания. Может оказаться так, что мы найдем табличку, а она опять замолчала.— А вы не думаете, что игра стоит свеч?Самуэль согласно кивнул:— Я сожалею лишь об одном: что вынужден играть в эту игру вместе с вами.Ибн Сарраг склонил голову.— В утешение скажите себе, ребе Эзра, что могло быть и хуже.— Хуже, чем мусульманин?— Да. Вы могли бы столкнуться с христианином. ГЛАВА 4 Ничто не может быть абсолютной истиной, и даже это не абсолютная истина. Мультатули Королева приоткрыла веер и резкими короткими движениями принялась обмахиваться. Вокруг нее полукругом сидели фрейлины, облаченные в тяжелые туалеты из парчи с кружевами, тихие и исполненные почтительности. Дамы хранили молчание, или почти, следя за тем, что произносит королева, дабы либо рассмеяться, либо сохранить серьезность.В глубине зала, затянутого расшитой золотом драпировкой, на шелковых подушках сидели прямо на полу три воспитанницы с личиками архангелов — полная противоположность этим одетым в темное чрезмерно напудренным женщинам.Возле массивных дубовых дверей, прислонившись к стене, тихонько переговаривалась пара: женщина и ее кавалер.Королева на мгновение перестала обмахиваться веером и с веселым любопытством обратилась к Мануэле:— Это правда, что мне только что сказали, донья Виверо? Вы великолепно владеете картами?Молодая женщина напряглась. Она никак не могла освоиться с этим обращением на «вы», на которое переходила в беседе с ней королева всякий раз в присутствии посторонних. Мануэла воспринимала это как урон, наносимый их дружбе, даже как некий отказ от издавна связывающих их уз.— Ваше Величество, те, кто превозносит мои таланты, сильно преувеличивают. Скажем так: с некоторых пор меня интересует эта карточная забава, произведшая фурор в Италии.— Мне сообщили, что это своего рода… — Изабелла задумалась, подбирая слова, — инструмент для гадания? Это так?Не дожидаясь ответа Мануэлы, она продолжила, призывая фрейлин в свидетели:— Неужели существуют настолько наивные люди, полагающие, что можно предсказать будущее?Послышалось приглушенное хихиканье, подчеркнутое мягким шелестом вееров.— Так просветите же нас, — предложила королева.— Да, — осмелился поддержать ее чей-то высокий пронзительный голос, — просветите нас, донья Мануэла. Вы ведь все знаете.Мануэла огляделась. Она всегда не выносила этих женщин, их подобострастие, пустоту их ежедневного существования: они ведь только и делают, что проводят бесконечные часы перед зеркалом, покрывая лицо белилами, накладывая поверх румяна и киноварь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136