– Вот, Тудор, повали эти деревья и очисть от веток. Все ветки, сколько срубишь, можешь грузить на свою телегу и бывай здоров!
– Благодарствую…
– Гуся помещику привез?
– Привез…
– Давай сюда…
Лесник забирает гуся и уезжает.
Отец, засучив рукава, принимается рубить деревья. Топор глубоко врезается в ствол. Далеко разлетаются ветки. Я отскакиваю в сторону, когда дерево всем своим длинным телом со стоном рушится наземь. Отец захватил топорик и для меня. Я усаживаюсь верхом на поваленное дерево и очищаю его от веток. Собираю их, отношу к телеге и сваливаю в кучу.
За этой работой проходит весь день.
Отец, перед тем как леснику уехать, попросил его:
– Послушай, Гицэ, заскочи к моему двоюродному брату Гэбуне, скажи, что я в лесу, пусть придет повидаться.
Двоюродный брат приходит с топором на плече. Он помогает отцу валить деревья. Они говорят о каких-то своих делах.
Дядя Тэкицэ Гэбуня расспрашивает отца о родных, которых он не видел долгие годы. Отец узнает новости о наших олтинских родственниках – кто умер, кто и на ком женился, сколько народилось детей.
– Йован тоже умер…
Отец с дядей Тэкицэ вспоминает о Йоване Гэбуне, еще одном из моих дядьев.
Я ищу птичьи гнезда. Лазаю по деревьям. Увы, уже осень… Птенцы оперились. И улетели. В лес, в широкий мир…
Мы не видели Тэкицэ Гэбуню с прошлого года. Кажется, Олт совсем рядом, взял да съездил! Но мы бываем там редко, раз в году, да и не всякий год получается…
Заливисто лают наши собаки. Соседские подхватывают. Теперь они поднабрали сил. Зимой, во время падежа скота, падаль оттаскивали за околицу, и собаки, которым повезло пережить зиму, отъелись. В двери стучат, отец выходит и вскоре с кем-то возвращается.
– Вздуй лампу, жена.
Это мой дядя Тэкицэ Гэбуня – он стаскивает с себя зипун, кладет возле кровати, присаживается на самый ее краешек.
Уже полночь. Однако мы, дети, выглядываем из-под одеяла. Никто не спит. Ни отец, ни мать. Ни даже засоня Ион, а уж он-то может спать на ходу, дни и ночи напролет.
– Что стряслось, Тэкицэ?
– Плохие дела, брат. Спрячь меня. На Олте погром.
– Что случилось?
– Бунт подавили, вот что… У вас ведь народ тоже поднимался?
– Вчера бунтовали в Кырлигаце. Завтра, должно, восстанут в Секаре. Позавчера вечером мы видели огни на Олте…
– Еще бы, их, наверно, от Крайовы было видать, не то что от вас!.. Я еле вырвался. Тяжелое горе обрушилось на долину Олта…
– Да ты расскажи толком, как дело было?
Мама вышла в сени и вернулась с куском мамалыги.
– Небось давно не ел, Тэкицэ…
– Не ел, дорогая Марие. С позавчерашнего дня – ни крошки во рту.
Мать расстилает на краю постели салфетку.
– Эй, ребятки, подожмите ноги!
На салфетку мама кладет лук, ставит черепок с солью. Дядя разламывает луковицу, макает в соль и жадно ест – только за ушами трещит.
Ух, и злой же лук! У меня из глаз градом катятся слезы. А дяде Гэбуне хоть бы что. Знай себе уписывает кусок за куском. И рассказывает:
– Увидел я за Олтом огни. Послал туда одного парня верхом – узнать, что да как. Парень отправился – Жигание его звать. Ехал где вскачь, где шагом. А добравшись, увидел, что крестьяне Леула взбунтовались. Убили помещика, сожгли барскую усадьбу. А еще дошло до нас, что поднялись и крестьяне заолтских сел. Поубивали помещиков, думали, что так избавятся от рабства, станут хозяевами земли… Назад Жигание прискакал галопом, чуть коня не загнал. Пронесся через все село, крича что было сил: «Эй, вставайте все! Все на восстание! Смерть помещикам! В других селах их уже повсюду режут. Если мы сегодня сами не убьем нашего помещика, завтра его порешат крестьяне из-за Олта, и тогда они захватят его поместье и поделят землю». Тут уже уговаривать народ не пришлось. Это было, как говорится, последней каплей. Мы давно подумывали пойти на такое дело. Да все оттягивали – подождем, мол, еще. Может, другие тоже подымутся. Ведь если только одно село взбунтуется, власти его пушками в порошок сотрут. Другой разговор, если разом встанет вся деревня. И вот слышно – вся земля от края до края наконец поднялась. Ты ведь знаешь, Тудор, нашего помещика, господина Загорица…
– Вроде да…
– Силен, дьявол. Живет больше в Бухаресте. В имение наезжает лишь затем, чтобы принять счета у приказчиков, да и то чаще посылает сына, капитана кавалерии. Эх, о чем мы только не говорили тогда!.. Собрались возле примарии, судили-рядили. И сошлись на том, что время терять больше нечего. Жигание с вестями только к вечеру возвернулся. Бросились мы к помещичьему двору. Он весь каменными стенами обнесен. Ворота дубовые. За воротами – собаки что волки. Если не свой – в клочки разорвут. Чисто звери. А над двором – фонарь, все закоулки освещает. Решили мы подождать, когда совсем стемнеет… Уже и сумерки спустились, и вечер прошел. Наступила ночь. Черная – хоть глаз коли. Собралось нас у примарии человек двести. Вроде бы решились идти на усадьбу, а вроде бы и не совсем. Тут откуда ни возьмись – Янку Дакин. Да ты его должен помнить: все его сумасшедшим считают. Только никакой он не сумасшедший. Просто смелый очень. Страха вовсе не ведает. Вместе с ним пришли Дину Динкэ и Ион Джампалие. Джампалие взобрался на козлы, что стояли во дворе примарии – а народу было много, жены, ребятишки вечером подошли, – и обратился к собравшимся с такими словами: «Идем и подожжем помещичий двор! Жаль, самого помещика дома нет. Ежели бы его захватить, уж мы бы с ним посчитались! Зато управляющему от нас не уйти! Этой злобной шавке Штефанеску пощады не будет! Пора подыматься. Есть среди нас такие, кто не пойдет со всеми? Пусть объявится…» Тут его слова заглушил бас Дыржу… Неужели не помнишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188