Ни до народа, ни до журналистов никакие сведения о происшедшем на заседании Великого совета не доходили. Было известно лишь то, что продлилось оно до утра, и что на нем были приняты важные решения. С наступлением сумерек слухи становились все более определенными и все они уже концентрировались вокруг личности дуче. Говорили, что он умер, улетел в Германию, ушел в отставку и уехал домой в Романыо. Без пятнадцати одиннадцать тысячи людей ждали, собравшись около радиоприемников, ожидаемого сообщения, но радио молчало. Ждали они с беспокойством. Обычно, если программа новостей не выходила в эфир, по радио крутили граммофонные записи, однако на этот раз из динамиков слышалось лишь легкое жужжание и треск. И наконец, с волнением и облегчением, они услышали голос, сообщавший им следующее:«Его Величество король-император принял отставку с поста главы правительства и главного госсекретаря его превосходительства кавалера Бенито Муссолини и назначает на пост главы правительства и главного госсекретаря кавалера маршала Италии Пьетро Бадольо…»Для многих этого хватило. Большего они и не ждали. Они выбежали на улицы, чтобы там кричать от радости, петь и танцевать. Муссолини пал, можно было считать, что война окончилась. Они целовались, пожимали друг другу руки, бегали туда-сюда по улице, крича высовывавшимся из окон, что с фашизмом покончено. Они выкрикивали проклятья в адрес Муссолини, напоминая тем самым радостных детей, которым после долгого и вынужденного молчания сказали, что теперь можно и покричать. Они бежали к Квириналу, чтобы приветствовать короля, и на улицу 20 сентября, чтобы приветствовать Бадольо. Люди ворвались в офис «Мессаджеро» и стати выбрасывать из окон мебель, бумаги, телефоны и бесчисленные портреты Муссолини. Они срывали фашистские эмблемы с домов и фашистские значки с груди любого, кто безрассудно отваживался их носить. Приверженцев дуче еще оставалось много. Однако невозможным оказалось найти хоть одну жертву, казалось, все стали антифашистами. Скорца, напрасно ожидавший записки от Муссолини, в отчаянии отправился в штаб-квартиру партии на пьяцца Колонна, где приказал объявить мобилизацию всех фашистов в Риме. «Что-то происходит», — сказал он федеральному секретарю. «Я не знаю, что именно, но чувствую, что нечто серьезное». Однако ему повезло не более, чем Гальбиати с его милицией. На его призыв ответило всего лишь около пятидесяти человек, и даже они не знали, что делать.Дома некоторых известных фашистов подверглись насильственному обыску, но их хозяев обнаружить не удалось. Помещения некоторых фашистских организаций были подожжены, но огонь скоро потушили. Группа демонстрантов прорвалась в Палаццо Венеция — они кричали, требуя выдачи человека, который угнетал их двадцать лет, однако они воздержались от попытки сломать запертую дверь зала Маппамондо, ограничившись митингом под красным флагом.Насилия практически не наблюдалось, и жертв не было. Веселье преобладало над жаждой мести. На виа дель Тритоне, пьяцца Колонна, виа Национале и пьяцца дель Пополо толпы народа пели песни и плясали, словно на фиесте. «Фашизм мертв», — радостно кричали они друг другу. И это было правдой. В эту ночь в Риме не погиб ни один человек, который бы пытался защитить его.Тем не менее большинство людей сидело по домам, пребывая в состоянии разочарования. После объявления об отставке Муссолини было передано заявление Бадольо, в котором сообщалось, что война будет продолжена, а Италия будет верна своим союзникам. Люди, как оказалось, ожидали слишком многого. Немцы по-прежнему оставались в Риме. Может быть, эта война и была «война Муссолини», но закончить ее пока было невозможно. Немецкая армия контролировала большую часть Италии, и германское командование уже приняло меры, чтобы этот контроль превратился в настоящую удавку на горле страны. Казалось, что все надежды на мир рухнули.Однако были и те, кто помнил, как такое же множество людей, отмечавших столь радостно его падение, когда-то уже наполняло воздух слаженным скандированием «Дуче! Дуче! Дуче!», торжественно заявляя ему о своей верности до гроба. Но только один из этих, внешне преданных, последователей смог отдать последний долг преданности.«Дуче ушел в отставку, — писал сенатор Манлио Морганьи в записке, оставленной им на столе в кабинете. — Моя жизнь окончена. Да здравствует Муссолини!» Затем он застрелился. 3 На вилле Савойя король прохаживался по дорожкам сада, бодро разговаривая с офицером своего штаба о заседании Великого совета и об аресте Муссолини. Не была столь же удовлетворена королева. «Они могли арестовать его где и когда они сочли бы необходимым, — выразит она впоследствии свое недовольство. — Но здесь этого делать не следовало.Он был нашим гостем. Законы гостеприимства были нарушены. Это позор» Принц Умберто также не одобрил методы действия генералов. Как говорил он впоследствии, некоторые из них зашли настолько далеко, что предложили немедленно казнить свергнутого дуче. По его словам, сам он резко выступил против этого.

. При первых встречах Муссолини показался ей грубым и вульгарным, однако вскоре она стала испытывать по отношению к нему некое чувство восхищения, что и вызвало в ее душе сожаление по поводу его внезапного и сокрушительного падения. 4 В час ночи в кабинет начальника казарм имени Виктора-Эммануила II вошел подполковник Чирико и обратился к Муссолини: «Генерал Ферроне прибыл к Вам с письмом от маршала Бадольо».Муссолини встал со своей походной кровати и вышел в соседнюю комнату, где его уже поджидал генерал Ферроне со «странно самодовольным выражением на лице».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152