Прибыл Го-Ширакава в окружении придворных. В его свите не было охранников в красном: смерть Кийомори освободила императора от докучливой стражи. Он поднялся по ступеням храма один.
— Я приношу меру серебра в связи с кончиной моего дорогого друга и соотечественника, — скорбно произнес император. Но из-под опущенных век его блеснул лукавый огонек.
— Мы принимаем этот дар с тем же чувством, с которым он приносится, — отразила удар Нии-Доно.
Шигехира, самый агрессивный из сыновей Кийомори, вмешался в разговор:
— Вместо того чтобы приносить дары, вы могли бы проявить уважение к отцу, совершив правосудие над Йоритомо и его прислужником Йоши.
— Всему свой срок, молодой человек, — ответил император-отшельник. — Для суда над каждым человеком нужно подходящее время и подходящее место. Имперский совет проследит, чтобы те, кто заслуживает награды или наказания, получили должное.
— Но глава Совета — я, — в голосе Мунемори звучали шипящие нотки. — Мой отец сказал…
Го-Ширакава прервал его презрительным взмахом руки.
— Ваш отец умер. Нам нужно принять много решений. Будущее может принести много перемен и неожиданностей всем.
— Князья-самураи поддержат меня.
— Возможно.
Го-Ширакава оскорбительно повернулся к Мунемори спиной.
Наследник Кийомори был ошеломлен. Его нос покраснел, глаза затуманились. Шигехира, увидев страдания брата, выступил вперед.
— За нами стоят самураи Рокухары и стражники особой охраны. Они поддержат отца даже мертвого. Могут произойти неожиданности, которые даже такая царственная особа, как вы, не сумеет предвидеть.
Нами присутствовала на похоронной церемонии вместе со старой императрицей Кен-Шунмон-ин. Молодая женщина ощутила напряженность обстановки, как только прибыла во дворец. Фрейлины двора нервничали. Возле храма придворных дам оттеснили монахи-воины. Императрица принесла дань уважения умершему одна. Молодые охранники в красном стояли у каждой двери. Дамы не знали, как быть. Они чувствовали себя пленницами.
Перед церемонией Нами попросили дать совет, как одеться императрице. Молодая женщина предложила выбрать приличествующие случаю траурные цвета, но Кен-Шунмон-ин поступила по-своему. Она надела платье темно-фиолетовое с узором из багряной парчи, а под ним восемь нижних юбок коралловых и темно-бордовых оттенков. Ярко-красная подкладка празднично светилась из широких рукавов верхних одежд… Когда императрица делала шаг, ее шелковое облачение шуршало, как ветер в лесу криптомерии.
Нии-Доно проглотила скрытое оскорбление, и, хотя императрица поднесла ей дорогие подарки, лицо вдовы Первого министра оставалось неподвижным.
Нами явилась на церемонию в трауре, который она подчеркнуто носила со дня смерти князя Чикары. Тревога, охватившая свиту императрицы, передалась и ей. Молодая женщина чувствовала себя неуютно в присутствии суровых монахов, а густой запах благовоний вызывал тошноту. И когда императрица, вернувшись, повела свою свиту к каретам, у Нами словно тяжесть спала с души.
После отъезда императрицы стали появляться поодиночке или по двое чиновники высших разрядов. Они приносили цветы, благовония, серебро и сладости. Каждый читал сутру и произносил слова соболезнования.
Они прибыли в храм в час тигра — примерно в четыре утра. Советникам низших классов сообщили, что их охотно примут после тех, кто имеет более высокий статус. Йоши и Хироми привязали лошадей за стеной храма, поправили одежду и вошли в ворота, но неожиданно столкнулись с отрядом особой охраны.
Стражники в красном молча вышли из тумана, загородив вход. Их было около десятка. Высокий стройный юноша вонзил недобрый взгляд в пришельцев.
— Вас не желают здесь видеть, — заявил он.
Хироми дернулся, словно от удара, Это было неслыханно: охранник низкого звания оскорбил советника. Ученый открыл рот для гневной отповеди.
Йоши взял товарища за руку и покачал головой, призывая к осторожности.
— Мы члены Имперского совета, — спокойно произнес мастер меча. — Вы, конечно, ошиблись и приняли нас за кого-то другого.
— Мы не ошиблись, — ответил молодой командир охранников. Он говорил монотонно, но голос его звучал сдавленно от сдерживаемой ярости: — У нас есть приказ.
Йоши наклонился к Хироми и прошептал:
— Веди себя спокойно. Не делай резких движений, Они вооружены, а мы нет.
В знак уважения к праху Кийомори Йоши оставил оружие дома.
— Вы знаете, кто мы такие? — спросил он.
— Йоши и Хироми, предатели, слуги Минамото, — ответил юноша. — Семейство Тайра не желает видеть вас здесь. Вы можете уйти невредимыми… сегодня можете.
Лицо мастера боя словно окаменело.
— Мы уходим. Мы не желаем тревожить память покойного.
Когда Йоши и Хироми выходили из ворот, лучи луны осветили группу монахов-воинов, наблюдавших за ними с террасы храма. Один из них, настоящий великан, был на две головы выше своих спутников, другой выглядел грубым крестьянином, лицо третьего, с мягкими неопределенными чертами, показалось Йоши знакомым. Монахи не вмешивались в происходившее, но, казалось, внимательно изучали Йоши. В выражении их физиономий не было ничего дружеского.
Йоши услышал медленную музыку и пение священников. Даже отсюда он чувствовал густой аромат благовоний, заглушавший едва заметный запах тления.
Погода по-прежнему была не по сезону теплой. Сады храма тонули в тумане. Йоши и Хироми сели на коней и повернули прочь. Когда они отъезжали, монахи и стражники растворились во мгле, словно посланцы из загробного мира.
Ночь предвещала беду.

ГЛАВА 8
На следующее утро туман сделался гуще, все низины вокруг столицы были заполнены его серыми клубящимися волнами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148