Мой театр уже сделал меня знаменитым! А ты мне надоел. Ты мне больше не нужен. Сегодня ты последний раз выйдешь на сцену! Я нанял другого актера, который заменит тебя. Будь умен. Уйди раньше, чем моя доброта иссякнет, чтобы я не отдал тебя самураям Кисо!
Йоши вздохнул.
— Охана, — сказал он. — Я сочувствую тебе и твоей алчной дочери. Наконец-то я избавлюсь от вас обоих.
На этом беседа закончилась, и Йоши ушел, спрашивая себя, как ему удавалось так долго выносить общество Оханы. Грозные события надвигались, уже ничего нельзя было изменить. Поэтому отставка пришлась как нельзя кстати. Она давала Йоши повод попрощаться с друзьями.
Бутафорские мечи мастер боя оставил Цуре, костюмы — Коэцу, личные вещи — музыканту Ито, а шелковый платок, предназначенный для Аки, подарил Уме. Он пожелал актерам удачи и разделил с ними слезы сожаления. Пока краски вечера переходили от светло-голубых к иссиня-черным тонам, он подготовился к боевым действиям.
Вместо тупого сценического реквизита Йоши взял настоящий меч и целый час полировал лезвие, пока не убедился, что оно отточено наилучшим образом. Было приятно работать с доброй сталью. С внезапной горьковато-сладкой болью он вспомнил о счастливых днях, проведенные в додзё, о том удовольствии, которое получаешь, когда тяжелая работа делается хорошо.
Ближе к ночи пришел посыльный с коробкой для Аки. Она была украшена гербом Кисо. Аки открыла ее перед труппой и, улыбаясь, извлекла из нее рулон дорогой парчи. Затем она пробежала глазами приложенную к подарку записку. Ее лицо словно распалось на множество резких плоскостей и углов. Девушка отвернулась, всхлипывая, кинулась в свою гримерную. Йоши понял. Кисо бросил актрису, подарив ей клочок ткани.
Ночь обложила небосклон тяжелыми тучами, собиралась гроза. Воздух был заряжен электричеством, пахло озоном. Видно, богам судьбы полюбилось посылать испытания Йоши в такие ночи, когда демоны ревут и швыряют молнии через все небо…
Йоши ждал, Его взгляд был прикован к пустым креслам в глубине балкона. Может быть, приближающаяся гроза изменила планы Кисо? Неужели дерзкий сёгун посмеет оскорбить Го-Ширакаву?
Музыканты ударили в барабан. Йоши неохотно покинул свой наблюдательный пункт и присоединился к другим актерам.
Одна половина хора завела вступительную песню:
Вот Хайя-Суса-но-во!
Он пришел к нам с небес,
Держа божественный меч!
Хайя-Суса-но-во!
Со священных небес!
Держа божественный меч!
Другая половина хора отвечала:
О, как я мечтаю о божественном мече.
Йоши усмехнулся. Подходящая увертюра к надвигающимся событиям!
Голоса хора перекатывались по сцене и, отражаясь от акустических бочек, улетали к тяжелым, набитым льдом и заряженным электричеством тучам. Песня приобрела громкое сверхъестественное звучание. Казалось, древние боги Синто собрались взглянуть на представление — и подпевают актерам.
Хайя-Суса-но-во выскочил на помост, приподняв правую ногу, воздев над головой меч. Он топнул ногой и принял грозную «кибадачи», позу всадника на боевой лошади. Сегодня каждое движение героя имело дополнительный смысл. Публика была потрясена. Волны энергии хлынули в зал со сцены. Неуклюжие одежды, замерзшие лица, руки — все было забыто. Зрители испытали редчайшее наслаждение полного слияния с действом, разворачивавшимся перед ними, — момент почти недостижимый, но всегда желанный.
На краю реки небесной,
Вековечной, быстротечной!
Йоши увидел — Кисо входит в ложу. Он возвысил голос в торжествующем крике. Стены театра задрожали.
Собрались на встречу боги,
Обсудить дела земные!
Хайя-Суса-но-во снова царил на сцене… в последний раз.
Гроза неопределенно стихла, словно выжидая своей реплики. Воздух стал холоднее и сильнее насытился электричеством. Зрители завороженно следили за действием. Только темные фигуры в грубых плащах время от времени посматривали по сторонам и ощупывали свои мечи.
Восьмиголовый дракон был убит, и Хайя-Суса-но-во распорол его живот, чтобы найти там великий меч Кусанаги. Он торжественно запел фнальную песню:
Во дворце стоит в Киото
Трон империи могучей.
Правит там богоподобный
Солнца истинный потомок,
Муж блистательный, почтивший
Ясным ликом мир подлунный.
Будешь ты для всех народов
Дорог, как цветы весною,
И, как дождь с небес, желанен.
Вся страна к тебе стремится…
Первые хлопья снега упали на лица публики в партере, заметались над залом, искажая звучание песни.
Актеры пришли в замешательство. Это была не та песня, которую они репетировали!
Йоши продолжал, не обращая внимания на сумятицу:
Но внезапно стих твой голос.
Вся земля омылась горем,
И в борьбе за справедливость…
Темные фигуры поднялись среди публики.
Рать спешит на поле брани!
Голос Йоши прогремел со сцены, произнося пароль, служивший сигналом к действию. Мечи сверкнули в свете ламп, рассекая хлопья снега. Внезапные сполохи молний и раскаты зимнего грома обрушились на зал, словно реплика Йоши разбудила духов преисподней.
Зигзагообразный трезубец молнии пронзил полумглу за спиной Кисо. Из разбитой масляной лампы вырвался язык пламени. Пожар! Самое ужасающее явление в мире дерева и бумаги. Пожар!
Йоши стоял, как пригвожденный к месту. Вспышка небесного огня выжгла силуэт Кисо на сетчатке его глаз. Знак! Знак богов! Освобождающий от обета! Охваченные паникой люди визжали и толкались, пытаясь выбраться из театра. Выходы были забиты ревущей толпой, разметавшей бойцов Йоритомо.
Со сцены Йоши отчетливо видел Кисо. Сёгун, сохраняя спокойствие, встал, оттолкнул ногой лежащие по бокам подушки и повернулся к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148