Князь Фумио держался как можно прямее: он не хотел показать свой испуг. Но в душе старый воин дрожал от страха. Уже много лет ему не приходилось терпеть такого обращения. Князь прилагал огромные усилия, чтобы не взмолиться о пощаде. За час, проведенный в одиночестве, старик принял решение. Он не предаст Йоши, чего бы это ни стоило ему самому. Он вынесет любую боль. Фумио не обманывался насчет своей участи. Нии-Доно не позволит ему уйти из Рокухары живым. Фумио был перепуган, но хотел умереть достойно.
Трое подростков разжигали огонь в дальнем углу комнаты. Фумио смог разглядеть, что его окружало. Он был прикован цепью к среднему из трех стоявших в ряд столбов. Помещение было большим, замкнутым с трех сторон каменными стенами. Четвертая стена представляла собой решетку, сделанную из толстых деревянных брусьев, перекрещивающихся под прямым углом. Перед этой стеной располагался помост с установленной на нем деревянной колодой. На щите возле жаровни висели какие-то инструменты и оружие.
У Фумио заныло сердце: он узнал комнату пыток и казней. Много лет назад император разрешил иметь ее в Рокухаре для наказания государственных заключенных и государственных преступников. За решеткой размещались сиденья для зрителей. Фумио вспомнил, что год назад он сам находился по ту сторону решетки — присутствовал при казни убийцы, которому отрубили голову.
У старого князя задрожали колени, пальцы рук и ног стали холодными как лед. Он готов был закричать: «Пощадите меня! Пожалуйста! Я мирный человек, я ни с кем здесь не спорю!» Решимость Фумио ослабла. Он стал спрашивать себя, что же произойдет, если он пообещает выдать племянника. Ведь Нии-Доно сказала, что Йоши уже пойман, а может быть, даже мертв! В самом ли деле он не сможет жить на свете, если предаст того, кого считает своим сыном?
Старый князь смотрел, как нагревается на огне лезвие меча. Медленно текли секунды. Наконец охранники, перешучиваясь, выдернули раскаленный добела клинок из тигля.
Фумио перевел взгляд на решетчатую стену и прошептал: «Наму Амида Буцу». Он ощутил неизбежность смерти словно удар чего-то материального. Фумио жил долго, дольше, чем большинство его современников, но сейчас чувствовал, что у него еще много лет в запасе. Что, если все же?.. Простит ли его Йоши? Йоши хороший сын, он простит.
Нет! Честь выше всего. Фумио прикусил язык так, что изо рта выскользнула алая струйка.
Молодчик в красном приближался к старику, выставив перед собой раскаленное лезвие. Влажный воздух комнаты шипел от жара меча.
— Покорись и живи, — сказал охранник.
— Позовите Нии-Доно, — глухо пробормотал Фумио.
— Дай клятву и мы позовем ее.
Лезвие покачивалось сантиметрах в семи от лица князя, кожа его затрещала. Старый князь открыл рот, но снова закрыл. Выдохнул: «Наму Амида Буцу-у». Невыносимая боль возникла у него в груди и растеклась по левой руке, глаза выкатились, пот покатился градом со смертельно побледневшего чела. Фумио обрадовался этой боли: ею он искупал свою вину перед Йоши — мысль о предательстве.
— Никогда, — крикнул он, и его сердце остановилось.

ГЛАВА 14
Выйти из Девятивратного града оказалось легче, чем войти в него. Влюбленные изо всех частей столицы, проводившие ночи за занавесками своих любовниц, обычно убирались восвояси с третьими петухами, на ходу слагая «утренние стихи». Но подчас для кого-то свидания заканчивались слишком рано: то неожиданно возвращался муж, то любовные ласки иссякали скорей, чем ожидалось, или дама отговаривалась нездоровьем. Йоши смешался с толпой таких неудачников от любви. В полном наряде придворного пятого разряда, пахнущий словно бочка тухлой селедки, он ни разу не был остановлен. Охранники закатывали глаза, когда он проходил мимо, но были достаточно дисциплинированны, чтобы придержать языки. Правда, молодой человек вроде бы слышал приглушенный смешок, когда за спиной его захлопывались ворота Судзакимон, но это неважно. Его ждут другие дела. Сначала надо найти своего коня, вернуться к себе в северо-западный квартал, помыться и переодеться, потом заехать за Нами в усадьбу князя Фумио и подготовить все для немедленного отъезда.
Дом Йоши оставлял на попечении своего старого слуги Горо.
— Я уезжаю, возможно, надолго, — предупредил он. — Заботься о доме и саде, словно они твои собственные. Я оставлю тебе серебра на год. Если понадобится больше, пойди к князю Фумио, он тебе поможет.
— Все будет сделано, хозяин. Пусть улыбнется вам Будда.
До рассвета оставалось меньше часа. Во всех домах Киото зажигались огни: чиновники и рабочий люд готовились к наступающему дню. Йоши, нахлестывая лошадь, мчался по городу.
Улицы были еще пусты, и он добрался до усадьбы Фумио за несколько минут. Но, подъехав к воротам, он ощутил, что волосы поднимаются у него на голове. Мастер меча почуял опасность. Йоши обвел лошадь вокруг забора, спешился, привязал ее к одному из кольев и подошел к задней калитке, через которую ходили только слуги и торговцы. Обычно там стояли на часах два лакея, сейчас не было ни одного.
Йоши втянул в себя предрассветный воздух. Легкий ветерок скользил по его лицу. Ухоженные сады его дяди были полны высокими, словно кусты, цветами: китайской гвоздикой, лихнисом и луноцветом. Их аромат густо разливался по всей округе. Теперь же до Йоши донесся резкий и едкий запах горящего дерева или бумаги. Этот запах был ему слишком хорошо знаком по тому времени, когда пожары, вызванные землетрясением, пожирали строения и сады столицы. Но нигде не мелькало ни искорки огня, ни одна струйка жара не вплеталась в свежесть утренней прохлады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148