Путешественники поднялись по каменистой дороге, минуя храм Сейкен-дзи, где Йоши когда-то молился. Когда они добрались до лужайки, на которой стоял замок, подступил вечер. Йоши и Нами обогнули купу берез, означавшую поворот тропы! Сейчас им откроется вид на родные ворота!
Путники замерли в удивлении: высокая стена, некогда окружавшая замок, превратилась в кучу извести и поросших травой камней. Ворота исчезли, на их месте едва виднелась балка-порог.
Замок сгорел до основания, и вокруг развалин вырос молодой лес. При виде этого запустения Йоши почувствовал, как горе сдавило ему грудь. Князь Фумио так гордился своим деревенским поместьем, он возводил его с любовью и терпением. А теперь то, что было одним из первых архитектурных ансамблей провинциальной Японии, стало кучами пепла и камня, чем-то инородным среди деревьев и кустов, шелестевших вокруг.
Там, где когда-то находился сад, кто-то разбил лагерь. Повозки и палатки были расставлены без всякого порядка, лошади и волы лениво двигались в лучах вечернего солнца, пережевывая траву. Йоши и Нами молчали, охваченные противоречивыми чувствами. Ни он, ни она не хотели произнести первое слово, боясь потерять контроль над собой. В это время к ним вразвалку подошел какой-то низенький толстый человек.
— Что вам нужно? — спросил он воинственным тоном.

ГЛАВА 25
Ноги у коротышки были кривые, брюшко вылезало из-под пояса. На круглом толстощеком лице выделялся красный нос — признак того, что толстячок не отказывал себе в удовольствии выпить.
— Это наша стоянка. Мы не желаем видеть здесь посторонних, — объявил он.
Коротышка был без оружия и не намного выше Нами. Его угрожающий голос звучал грубо.
Йоши самым мягким тоном, на который был способен, представился ему как самурай, путешествующий со слугой, и попросил разрешения переночевать.
— У нас не гостиница, — отказал коротышка. — Ниже, в Окитсу, есть дома, где можно остановиться на ночлег.
— Но уже почти стемнело, — спокойно ответил Йоши расшумевшемуся коротышке. — Мы хотели бы остаться здесь. Мы никому не помешаем.
— Да что вы говорите? — не унимался тот. — Откуда вы знаете, что мне мешает, а что нет? Словом, нечего толковать…
Он отвернулся от путешественников и крикнул:
— Шите, Шите, иди скорее сюда!
Высокий, хорошо сложенный юноша, которому подходило его имя — «шите», что значит «герой», — прибежал от одной из палаток на зов, едва не спотыкаясь от спешки.
— Да, Охана, я слушаю, — не успев отдышаться, проговорил он, поправляя свои хакама.
— Вышвырни этих нарушителей покоя с нашей стоянки, — приказал Охана тоном, не допускающим возражений.
— Но… Охана, мы же не купили эту землю и… Шите неуверенно взглянул на самурайскую одежду Йоши, на снаряжение его коня, стоявшего рядом.
— Мы ищем приюта и только, — сказал Йоши, но сделал Нами знак встать сзади него.
Она удивленно посмотрела на Йоши, но все-таки повиновалась. Йоши продолжил:
— Мы когда-то жили возле этого замка, и нам хотелось бы знать, что привело его в такой прискорбный вид. Может быть, вы имеете сведения об этом?
Юноша по имени Шите охотно ответил:
— Говорят, прежний хозяин поместья много лет назад бежал в Киото. Здешние крестьяне заняли его замок и поля. Однажды замок загорелся, и бездельники так растерялись, что дали ему сгореть дотла. Большинство крестьян давно разбежалось отсюда. Кое-кто остался, обрабатывает соседние поля, но таких немного. А мы всего лишь бедные бродячие актеры, играем «Дэнгаку». Мы останавливаемся здесь всегда, когда приезжаем в эти края.
— Спасибо, — поблагодарил Йоши. Шите повернулся к Охане.
— Пожалуйста, позвольте им остаться, — попросил он. — Они не желают нам зла.
Охана хрипло откашлялся. Он чувствовал облегчение от того, что ссоры не случилось: Шите, несмотря на свои имя и внешность, не был способен на геройские дела.
— Пусть ночуют на поляне подальше от наших палаток, — уступил Охана. — Нам надо репетировать, и я не хочу, чтобы они нам мешали.
Шите был доволен, как щенок, которому почесали брюшко.
— Вы можете остаться, — объявил он радостно. — Добро пожаловать в театр мастера Оханы.
Йоши и Нами разбили свою палатку возле руины наружной стены двора.
— Отказавшись от ссоры, мы добились своего, — сказал Йоши. — Где бы мы ночевали, если бы я вынул меч?
Нами ответила стихами:
Закаленный меч
Скрывается от света,
А путники спят,
Видя сны о прошлых днях,
Когда меч не был красным.
— Да, — похвалил ее Йоши. — Дни нашего невинного детства действительно остались в прошлом. Я могу попытаться вернуть себе первозданную чистоту души, но понимаю, что тогда мне придется искупать свою вину и расплачиваться за смерти, причиной которых я стал.
— Ты несправедливо обвиняешь себя. В жизни самурая часто бывает так, что нужно убить кого-то ради сохранения своей жизни… или чести.
— И тем не менее я хочу встать на новый путь: старый путь всегда приводил только к горю. Я не могу забыть о судьбе дяди Фумио.
— Ты не был в том виноват. Может быть, однажды мы узнаем, кто убил его и почему…
— Ты сомневаешься, что его убили из-за меня?
— Йоши, твои враги были его друзьями. Зачем им делать это?
— Чтобы досадить мне, они способны сделать все что угодно: убить Фумио, мою мать, тебя. Нами, им нужна моя голова. Я не боюсь за себя и с радостью отдал бы жизнь за тебя и матушку, но я должен теперь помнить о поручении императора. Ответственность за судьбу Японии лежит на моих плечах, и я считаю, что, если отложу мечи в сторону, боги позаботятся, чтобы моя задача была успешно выполнена.
Утром Йоши и Нами наблюдали за репетицией актеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148