Я не могу оставить ею без помощи, — просил Ичикава.— Его наружные раны исцелились. Я ничего больше сделать не могу, — сказал доктор.
Ичикава не мог пренебрегать необходимостью работы в доджо, так как вернулся к преподаванию с полной нагрузкой. Он поручил старшей группе студентов ухаживать за Йоши. Некоторые из них пробовали заговаривать с ним. Это не дало результатов.В академию пришла новая группа. Они шептались между собой о человеке, живущем у Ичикавы, который смотрит в окно и плачет при виде падающих листьев. Все знали историю Тадамори Йоши… как он сразился и убил трех ронинов. Переходя от одного повествователя к другому, рассказ расширялся и приобретал новые детали. А герой его сидел в это время безразличный, не обращая внимания на окружающее, равнодушный, между тем как листва приобрела красный, потом золотистый цвет и земля покрылась ковром опавших листьев. Вскоре и листья пропали, и начались снегопады. ГЛАВА 31 В первый день первого месяца 1177 года император встал в четыре часа и совершил поклоны по четырем направлениям — небу, земле и императорским гробницам, Потом он помолился богам о покорении злых духов и обратился к своим предкам с мольбой обеспечить счастливое царствование в наступающем году.Во всех десяти провинциях это было веселое время. Но не было веселья в доджо, в Сарашине, где грустный Ичикава писал послание к Тадамори-но-Фумио своей непривычной к этому занятию солдатской рукой.Снаружи, вокруг академии, — парады и празднества; внутри было тихо. Только слегка шелестел шелковый рукав Ичикавы, выводящего знаки в письме, в котором он просил Фумио о помощи.Окончив письмо, он свернул его и завязал, потом вложил в бамбуковую трубку, запечатал ее на концах и пошел поискать посыльного.
К началу Праздника Змеи, третьему дню третьего месяца, самое холодное время зимы прошло, и в тот вечер, когда император зажег свечи в честь бога Северной Звезды и Большой Медведицы, было тепло.В садах императорского дворца в ручьях плавали чаши с вином, и гости вынимали их из воды и пили, каждый раз декламируя стихи. Когда поэзия надоела, был устроен пир, а затем придворные танцевали и пели всю ночь. В то время, как в столице праздновали, в Сарашину прибыл посыльный, принесший послание, свисавшее с палки на его плече. Он побежал по пыльным улицам и, миновав город, достиг академии. Ичикава прекратил занятия. Он узнал герб князя Фумио на трубке с посланием. Щедро заплатил гонцу и дрожащими пальцами вскрыл послание.Прочитав письмо князя Фумио, Ичикава отпустил свою группу и поспешил в комнату Йоши.— У меня хорошие новости, — сообщил он.— О чем? — без интереса спросил Йоши.— Ты отправишься домой… в замок князя Фумио. Лучшие служители Будды в стране придут туда помочь тебе.— Я не могу поехать в Окитсу. Сыщики сообщат, что я там, и это принесет неприятности моим родным.— Чепуха! Так много времени прошло… Твой дядя пишет, что никаких трудностей не будет. Прошлое давно забыто, — убеждал Ичикава.— Я не достоин этого, — сказал Йоши.— Князь Фумио настаивает. За тобой послана повозка с волом, она свезет тебя.— Как мой дядя узнал, что я здесь?Ичикава дружески положил руку на плечо Йоши.— Прости меня, если я слишком много позволил себе во имя дружбы… Я написал ему в первый день этого года.— Напрасно, — неуверенно сказал Йоши.— Йоши, что-то надо было предпринять. Доктор не смог ничего добиться. Я не могу тебе помочь. Тебе нужны монахи.— Монахи не помогут мне.— Надо попробовать, — Ичикава был расстроен. Йоши отвернулся к стене.— Что со мной происходит? Все, что я делаю, кончается несчастьем. Лучше бы я погиб в пожаре.— Йоши, если бы ты знал, как мне тяжело, когда ты так говоришь. Я чувствую, что в твоей болезни я виноват. Если бы я тебя послушался, ты бы сразился с Канеоки и не было бы у тебя этих страданий, — вздохнул Ичикава.— Сэнсэй, не осуждайте себя. Никто не смог бы для меня сделать больше. Может быть, вы правы, и монахи могут помочь. Я охотно поеду, хотя бы ради того, чтобы избавить вас от бремени. ГЛАВА 32 Путешествие было тяжелым и медленным; повозка подвигалась с постоянной скоростью три мили в час. Для удобства Йоши в плетеном корпусе двухколесной повозки была устроена соломенная постель с мягкой прокладкой. Физически Йоши совсем поправился; остался, правда, шрам длиной в шесть дюймов на левом плече, близ старой раны от удара Чикары, и еще была легкая хромота из-за стянувшихся мышц там, где ронин ударил мечом. Но дело было в его психическом состоянии. Меланхолия не рассеивалась. Погода была в конце третьего месяца исключительно хороша: без дождей и небо было безоблачно. Волы тащились на юго-восток через горные перевалы. Один или два раза Йоши видел оленей близ дороги; но виды природы только наполняли его невыразимой печалью. Он вспоминал времена, когда готов был запеть от радости, увидев их. Теперь все проявления жизни приводили его в уныние. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА 33 Дядя Фумио, — он здесь, — крикнула Нами. Она спешила по центральному проходу замка, разыскивая дядю; она заглядывала во все комнаты по пути, запыхавшись, сообщая свое известие. Чувства Нами теперь, когда ей предстояло встретиться с Йоши, были противоречивы. Она помнила веселое лето, когда ей было четырнадцать лет, и юношеские признания Йоши в любви. Как давно! Ее щеки зарумянились, когда она вспомнила, как она восхищалась этим старшим, опытным в светских делах родственником из Киото. Это было детское увлечение, и через несколько лет она забыла его.Конечно, это стал совсем другой Йоши, и теперь она тоже стала другой. Их положение изменилось. Она уже не маленькая деревенская девочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105