Я поеду с вами до реки Камо, потом тайком вернусь в Киото, чтобы у меня не было неприятностей в Совете.— Кто действует против нас?Айтака устало опустил голову:— Твой старый враг Чикара, во главе двадцативосьмитысячного войска.— И ты хочешь, чтобы я сопровождал принца с тридцатью учениками, кучкой монахов и одним отрядом солдат Йоримасы? — тихо спросил Йоши.Айтака кивнул.— Я не просил бы тебя, но ты наша последняя надежда. Я пойму тебя, если ты откажешь. В конце концов, ты в этом не заинтересован.— Возможность помешать планам Чикары? — Йоши замолчал на мгновение, всматриваясь в лицо Айтаки. — Я предложу желающим, из тех, у кого есть лошади. Я не могу поручиться за учеников, но на меня ты можешь рассчитывать… даже если мне придется одному сразиться с двадцатью восемью тысячами.Айтака оживился. Исчезла усталость, от которой припухли глаза и круглое лицо осунулось, и он улыбнулся.— Ты настоящий друг, — сказал он.
Во второй половине дня, под жарким весенним солнцем тридцать учеников школы — воинов-монахов, одетых в броню, — выехали в направлении на юг. Йоши и Айтака ехали впереди. Йоши защищала черная броня, подбитая китайской кожей, поверх красного парчового платья, И на его лошади была легкая броня, украшенная золотистым лаком. Рядом с ним Айтака в черном плаще на лошади темной масти выглядел довольно мрачно.Непосредственно за ними ехал старший из группы учеников, сам уже опытный воин, приехавший из монастыря Миидера, чтобы усовершенствовать свои навыки в школе Йоши. Это был Тсутсуи-но-Джомио-Мейшу. У Мейшу было плоское лицо с широкими щеками, говорившее о физической силе. На нем была его собственная броня, подбитая черным, надетая поверх пестрого платья. На голове был шлем, составленный из пяти пластинок, на спине — черный лакированный лук с двадцатью четырьмя стрелами. В руке он держал копье с белым древком; древко из крепкой древесины, длиной в пять футов, заканчивалось стальным изогнутым наконечником длиной в девять дюймов; сбоку у него висели два меча. Он гордо восседал на вороном коне, сопровождаемый отрядом воинов-монахов.Йоши был в отличном настроении. Мысль о том, что ему предстоит встретиться лицом к лицу с Чикарой, что силы неравные, не внушала ему страха, а наоборот, вызывала радость. Он хотел поговорить с Айтакой, но понял, что Айтака предпочитает молчать. Йоши приписывал молчаливость Айтаки усталости и, пришпорив лошадь, выехал немного вперед, обозревая окрестности, любуясь зеленью и вдыхая живительный воздух.Когда они добрались до подножия первой горной цепи, Айтака подъехал к нему.— Извини, Йоши. Я задумался.Три птицы бесцельно кружили над ними в потоках теплого воздуха, поднимавшихся от горы. Кленовые листья устилали землю, и копыта лошадей ступали по сочным красным ягодам.— Ничего, друг. День сегодня прекрасный, и я любовался пейзажем и думал о нашей задаче.— Йоши, еще до этого неприятного дела, я решил поехать к тебе в Сарашину.Голова Айтаки устало покачивалась вниз и вверх соответственно ходу лошади; на лбу выступила испарина. Усталость, вызванная поездкой в Сарашину, теперь сказалась; силы были на исходе, и он говорил с трудом, произнося отдельные слова и выражая не связанные между собой мысли.— Я знаю, ты не хочешь присоединиться к нашей борьбе с Тайра. Наступает время, когда тебе придется сделать выбор. Популярность Кийомори сейчас очень низка. Он болен, и его положение пошатнулось. Ты знаешь, что император-отшельник заставил его принять кое-кого из нас в Имперский Совет. Теперь он изменил курс. По указанию Кийомори Чикара убил двух наших членов Совета. Он наносит им оскорбления. Когда они отвечают ему соответствующим образом, он вызывает их на поединок. Наши люди — не военные, они политики. Если бы мы смогли уговорить тебя присоединиться к нам, советники Чикары должны были бы прекратить свою тактику убийств. Йоши, ты очень нужен нашей стороне.В словах Айтаки сквозила глубокая убежденность. Однако Йоши находил его просьбу неразумной. Он ответил:— Извини, Айтака, моя главная обязанность — это академия. Хотя я вам сочувствую, политика меня не интересует. Когда ты мне говоришь, что в центре этих дел Чикара, это мне не все равно; но у меня нет склонности посвятить свою жизнь политике. Да и кроме того, — продолжал он, — я не был бы принят в Совете. У меня не было бы законных возможностей помочь тебе.Айтака поерзал в седле. Он помолчал немного, потом заговорил быстро, настойчиво:— Я должен сознаться: с помощью Йоримасы я начал хлопоты по назначению тебя в Совет.— Невозможно! — убежденно сказал Йоши.Они ехали молча, тишина нарушалась только стуком копыт и позвякиванием оружия и брони. Голова Айтаки устало покачивалась. Измученные глаза смотрели на дорогу.
Монах-воин Мейшу подъехал к Йоши.— Скоро перекресток, — сказал он, — здесь гонец покинет нас. Это последний поворот перед Миидерой.Переезд был долгим и трудным. Йоши подумал, что во времена его юности эта дорога заняла бы три недели в повозке, запряженной волом. Он повернулся к Айтаке:— Сейчас, у этого перекрестка, мы расстанемся. — Йоши говорил холодным тоном. Он был раздосадован тем, что Айтака посмел действовать без его согласия, и зол на себя за отказ. Он был поставлен в ложное положение, дела Тайра его не касались.Айтака безразлично кивнул.— Спасибо тебе за то, что ты делаешь, — сказал он. Пожалуйста, помоги принцу и будь осторожен; если все будет хорошо, я все-таки надеюсь увидеть тебя в Фукухаре… если будет не слишком поздно…— Слишком поздно? Слишком поздно для чего? — спросил Йоши, почувствовав внезапную тревогу. В лице Айтаки читалось отчаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105