д.), если
таким превращениям слов в слова, фразы во фразу, смыслов в смысл нет
пределов и границ, то, следовательно, мое рождение никоим образом не
может считаться их истоком, их началом и тогда писание этой фразы:
"необходимость написания хотя бы единственной фразы"6, a не
становящейся тождественной самой себе, всегда переходящей в другую -
есть лишь стирание всегда неудачного "воспроизведения" того, что не
может быть воспроизведено. А далее или же задолго до: "если же
изменится самая идея знания, то одновременно она перейдет в другую
идею знания, то есть данного [знания] уже не будет. Если же оно вечно
меняется, то оно вечно - незнание".7

Весьма вероятно, что - "в смысловых отклонениях и пересечениях",
которые мнятся (чем?) устьем, требующих слова, в котором несомненно
(точнее, досомненно) сознание провидит удвояющее себя "удвоение", - и
оно сладостно, равно как и затянувшаяся вспышка, постепенно
пересекающая границу силы, телесности и продолжающая свое расширение
во время.

Не исключено, что тогда же не произошло оседания распыленного "я" в
некий узор, который впоследствии слепым пальцам предстояло читать как
возможность воссоединения "глаз и слова". Но, ежели эта фраза (любая
из любого вероятного моего рассуждения о "я"), не имеющая ни конца, ни
начала только соприкасается со мною в некий ограниченный отрезок
времени с тем, чтобы исчезнуть (подобно многому, исчезающему в своем
существовании во мне и вокруг меня), как и не быв (ничего не изменив,
____________________
6 Бесцельна вполне, ибо она ничего не сообщает, кроме того, что она
либо небоходима по причине тех или иных обстоятельств, либо возможна в
силу общей возможности, допускающей равно как отстутствие в ней
надобности, так и присутствие самой возможности ее существования и
это, пожалуй, единственное, что ею не стирается в миг ее
"возникновения" в письме, чтении или же во сне, который несет ее
щепкой в своем русле, устьем которому - каждый миг.
7 Кратил. Платон. Соч. в трех томах, том 1, стр. 490, изд-во "Мысль",
Москва, 1968 г.
ничто не нарушив), тогда совершенно непонятна природа желания ее мною
- [из письма Александра Введенского, по-видимому, мне: "И я убедился в
ложности прежних связей, но не могу сказать, какие дожны быть новые. Я
даже не знаю должна ли быть одна система связей или их много. И у меня
особое ощущение бессвязности мира и раздробленности времени. А так как
это противоречит разуму, то значит - разум не принимает мира"] -
желания превращения некоего импульса во что-то, при осознании, что вот
это что-то (в данном случае фраза) - ни-что...

Что возможно объяснить одним: написать ее означает вписать в сознание
небытие как смысл сознания, совместив его с мыслью о нем же, с "бытием
о нем", с "бытием в нем". И, если мой рассудок не протестует против
этого, следовательно, он, то есть, то, что привычно означивается
гласной "я", принимает полную несостоятельность некоего разделения,
отличия между "бытием" и "небытием", "я" и "не-я", являясь тем и
другим, являясь временем/не того и другого или не являясь таковыми
вообще.

Безумие позднего Гельдерлина, из поэзии которого исчезли все
"шифтеры", означает по Якобсону "максимальное проявление утраты
способности и воли к диалогической речи..."8 Но не встают ли "друг
против друга два мира, абсолютно не сообщающиеся и не проницаемые друг
другу: мир культуры и мир жизни..."?9 А именно, мир, т. е., "форма
расположения Ego задолго до социальной определенности на линии
вымысла, никогда не подлежащей изменению для отдельного индивида или
которая, скорее, лишь асимптотически воссоединяется со становлением
объекта... <в котором, в становлении> он должен растворить в качестве
"я" свое несоответствие своей собственной реальности"10 и мир
социальной определенности, где язык всесторонне воссоздает ему - "я"
____________________
8 Jakobson R. Holderlin. Klee. Brech. Baden-Baden, 1976, - цитируется
по: Роман Якобсон. Избранные работы., Прогресс, Москва, 1989, стр. 28.
9 К филосфии поступка. М. Бахтин. В сб. "Философия и социология науки
и техники". М., "Наука", 1986, стр. 82
10 Стадия зеркала как образующая функцию Я, какой она раскрылась нам в
психоаналитическом опыте. Ж. Лакан. Пер. с франц. В. Лапицкого.
Рукопись.
функцию субъекта. И что более категорично высказывает Бахтин, в какой-
то мере определяя онтологическую ситуацию сознания, поставленного
перед опытом своего собственного переживания: "Акт нашей деятельности
нашего переживания, как двуликий Янус, глядит в разные стороны: в
объективное единство культурной области и в неповторимую
единственность переживаемой жизни, но нет единого и единственного
плана, где оба лика взаимно себя определяли бы по отношению к одному-
единственному единству. Этим единственным единством и может быть
только единственное событие свершаемого бытия... Акт должен обрести
единый план, чтобы рефлектировать себя в обе стороны".11

Эта проблема ставится в условиях продолжения "единственного
переживания" или пра-должения (нежели в терминах конца/начала или
лингвистической антропологии - примечательно, что в своем рассмотрении
фигуры Тота как фигуры нескончаемо недостаточного эллипсиса и
одновременно оксюморона12, Ж. Деррида возможно наиболее близок к
описанию процесса нескончаемого перехода ролей в заведомой оппозиции;
чтобы приблизиться к другому, мы должны по меньшей мере о другом
забыть как о внеположном или полностью стереть это из опыта), вынося
тем самым проблему в атетическое (апроблематическое) пространство,
помещая ее не столько в процесс метаморфозы, перехода, "выворачивания-
обволакивания", но располагая ее в пределах, пускай, умозрительного
"и", напоминающего проекты Эдемских садов Иеронима Босха,
многофигурные композиции Достоевского или же китайский театр теней
Сада.
1 2 3 4 5