"Они убили меня под стенами Трои,
это право дает мне говорить о любви."
Говори. Кто, где, подобно чему, отражает ли их твой
щит ослепший вселенной?
Звук электрички, уходившей по дуге на залив,
лишь наделял его терпкостью дней,
Книг, горевших в гордыне,
что осыпалась ласково в пальцах,
Стоило лишь (искриста ржавчина)
коснуться рядов знаков вишневых,
Манивших всегда опечаткой, ошибкой,
следом ¦ метивших отпечатком намеренья.
Благо, однако, ¦ большего
Никогда не удавалось узнать, но и того было достаточно
Для сожаления, для законов дыхания.
Это и было завоеванье пространств в голове,
Именно так скажешь позднее, ¦ изучение форм, а,
главное, ¦ костра прозрачной войны,
Неразборчивых криков, напоминавших ивовый лист на воде,
Но набегавших кругами от горизонта к берегам городов,
в которых больше не было тайны.
В том-то и дело, что было таким ее второе явленье
В расколе кристаллика, ¦ вообрази блеск листа на мгновение,
То, как он себя собирал к неуследимому взрыву (здесь
Естественна аналогия с детством и тем, что подобно ему),
Изначально лишенному дления, меры.
За пределом знания о смерти
простиралось незнанье о ней.
За границей вещей угасало желание
в порыве неясном их уподобить себе ¦
завершение эпохи насилия? ¦ растворенных наполовину
в горячем тумане сверкающих крон,
обоюдной формулы тел?
Мнится, в ней мы находили покой или только кажется это.
Я с трудом понимаю, как сновидений горячие створы
отворяются вновь,
объятья становятся внятными, будто касание раковин кожи,
раковин звука, в которых перловицей сомкнутой слово.
И к речи возвращается тень, ¦ маятником позади глаз
солнце качнулось, что означает одно: срок наступает
более тщательно взвесить в уме траекторию сдвига,
Смещенья
средь трав, волнуемых ночью,
мусора, Logoi Spermatikoi, яблонь, клочьев газетных,
ветра, уток несущих вдоль
магнитной оси, когда им пора улетать.
В середине самой, выхваченного из говора-горла
Мира.


* * *
Какой предмет окажется
необходимым в
дальнейшем продвижении предложения?
(как распределено
твое желание, чему отдано
предпочтение: тут возможно сомнение,
здесь же угадать вероятно
торжество помрачения ¦ началу ли,
середине, концу твое означенье?)
Как долго память будет хранить
непричастность вторжения
в порядки смерти ¦ архитектура ее
сложна вполне и пищу дарует
обычному размышлению о Боге,
разворачивающему предложение,
подобно намеренью.
О, как запылились окон стекла...
Как пыльны детские голоса.
Метель, на изломе лета виясь
кольцами не тяжела.
Сколько посуды немытой скопилось
в раковине,
как мерно
кухонный кран каплет... Но и все
остальное: окурки, невнятные знаки
тебе, мать Геката, все ¦
Чтобы взошла, а взойдя к изголовью
возложила пальцы на веки.
Как снег опускает влагу ночи и хлада
На тление еще столь недавно
глубокоокого сада.




* * *

Росистое тело костра, танцующее на острие зрачка
Струится, впотьмах проходя ¦
иная завязь ¦ сквозь коридор ожидания,
Жестом, нежно оплавленным в исчисление от обратного,
Усилием, размыкающим губы. Происхождение простоты
В ультрамарине простуды, исписанной беспорядка
Белыми чертежами ¦ таинственные чернила тают, словно
Камений говор, разворачивающих предощущение покоя,
Когда склоны близки дыханию, вторя ему, по нему скользя.
Никогда больше волосы так не взметнутся и не опадут
Узко, перебираемы молчанием вовне.
Бузины цветенье отменно,
И слепки света в озерах обретают твердость изгнания.
Извлечение разума из всплеска пены, мены паденья на
Линию, опьяненную движением в оба конца. Каждая
Воздуху лжет, наледью соли облагая владения влаги.
Помнится, как превращались мы в то, что напоминает
Теперь
Безлюдны отделения почты ¦ деньги спят, стоя у стен,
Как весла в эллинге. С разных сторон вились сообщения,
Окислы и кристаллы, в чьих вогнутых зеркалах отражались
Сквозняки и воздушные змеи, стоявшие флагами битв
Поднебесных, столь же немых, сколь нежных и тесных
над пустыми холмами,
На которых росли кукуруза
и Бог. И она звенела податливо,
Точно шла непомерной волной из обморочного обода окон.
Так черен бывает в этот час виноград... Но стена не
Уступает ему белизной, по которой рукой проведя ¦
Спрашиваешь себя: в тонком сочленении бытия, то есть,
Пространства и буквы, живущей будто зима, точно метель,
Вдоль свечей несущая бережно свое раздвоение, кольца
которой слух оттеняют.
В собственном определяя иное и только.
Какие образы продолжают роенье? В глазах трава,
Как дожди, меняющие направление сил,
И чрезмерная тяжесть птицы в пристальном переломе
Ежемгновенного изменения над песчаной мелью,
Не предполагающая в этом периоде речи
Даже предвосхищенья блаженного завершения.
Но ¦ потом о лунах и лунных тенях.
О камнях строгих покуда только.








* * *

Вода настигает повсюду ¦ из-за деревьев,
из-за затылка,
Из глаз к зренью близится, будто вспять (речитативом). Но
речь вовсе не о прозрачности или же об уроках,
Которые постигают, наблюдая, как тело,
прощаясь с телом ¦
Пытается удержать значения прошлого в каждом движении.
Кто постиг равновесие,
знает ночи, когда очертания не совпадают
Вещей с ними самими ¦ есть они то,
что собой представляют, ¦ но что? в чем? ¦
Завершившие тяжбу свою с пустотой
¦ с тем, откуда они возникали.
Деление, перенесение свойств,
снов крупнозернистые маски,
Сохранившие мгновения истлевшие
лиц ¦ все прекрасней их казни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10