– А сейчас нельзя?
– Я хочу наедине, – он отвернулся.
Вновь началось заседание. Каждый член жюри по второму кругу выставлял одну из трех оценок – «хорошо», «удовлетворительно» и «никуда не годится», после чего обосновывал свое решение. Когда процедура закончилась, приступили к подсчету голосов. В отличие от первого голосования, на этот раз выдвинутый Сугуро «Пейзаж с радугой» получил поддержку, и Ёсикаве вновь пришлось урезонивать недовольного Кано.
– Ладно, так и быть. На этот раз смолчу… – проворчал Кано. – Но неприятный осадок остался.
Ёсикава вместе с председателем жюри вышли из зала к журналистам, ожидавшим объявления результатов.
– После банкета встретимся в машине, – шепнул Кано.
– Неужто такая страшная тайна? – рассмеялся Сугуро.
– Не для посторонних ушей.
Кано, насупившись, погрузился в молчание.
Когда они оба сели в машину, Кано, после короткого раздумья, сказал водителю:
– В отель «Тэйкоку».
К досаде Сугуро, и в пути и до того момента, как они уселись в кресла в холле отеля, Кано упорно хранил молчание.
– Так что же случилось?
– Видишь ли… о тебе ходят странные слухи, – сказал с прежним, сердитым лицом Кано после того, как убедился, что рядом нет никого, кто мог бы подслушать.
– Странные слухи?
– Говорят, ты посещаешь пип-шоу в Кабукитё.
Сугуро посмотрел в глаза своему старому приятелю:
– И ты поверил этим сплетням?
– Я? Мне-то какое дело! – взорвался Кано. – Я только хотел предупредить тебя. Ты ведь у нас такой щепетильный…
– Если я щепетильный, то ты, извини, – малодушный.
– Как угодно, но если сплетня распространится среди твоих читателей, они воспримут это как предательство с твоей стороны. С меня взятки гладки, а ты христианин. Что, если дойдет до прихожан твоей церкви, до священника? Я уж не говорю о…
– Жена?
– Да.
– Что бы про меня ни болтали, моя жена мне полностью доверяет, – решительно сказал Сугуро. – Но от кого ты услышал?
В холле почти никого не было. Швейцар вышел встречать гостей, приехавших на большом автобусе из аэропорта.
– От одного репортера. Его зовут Кобари. Я никогда раньше о нем не слышал, он позвонил мне две недели назад. Заявил, что ему надо поговорить со мной о тебе тет-а-тет. По его словам, он встретился с какой-то художницей, которая ему и рассказала.
– Ах, вот в чем дело, – вздохнул Сугуро, понявший наконец, откуда все идет. – Ты об этом… На банкете после вручения премии какая-то пьяная девица привязалась ко мне и несла всякую чепуху. В таком случае для меня это не новость. И Куримото, редактор, в курсе.
Он демонстративно зевнул:
– Извини, что тебя впутали. Все это выеденного яйца не стоит. Успокойся.
Сугуро думал, что разговор окончен, но Кано продолжал сердито молчать.
– Ну что, по домам? – предложил Сугуро.
– После этих премиальных заседаний я чувствую себя совершенно разбитым. В последнее время, как ночь, начинает болеть в груди…
– Будь осторожней! Я знаю, у тебя слабое сердце.
– Сугуро… Где ты был ночью два дня назад?
– Два дня назад? – Сугуро наклонил голову набок. – Дома. Читал романы, выдвинутые на премию. А что?
– В Синдзюку не ездил?
– Нет.
Кано пробормотал, глядя в сторону:
– В ту ночь я видел тебя. На платформе станции «Синдзюку».
– На платформе? Не шути. Я точно вечером был дома. И жена может подтвердить.
Кано молча взглянул исподлобья на Сугуро.
– В половине двенадцатого я стоял в вагоне с М., редактором, – сказал он так, точно говорил сам с собой. – Я передал ему рукопись в ресторане, в «Золотом квартале», мы выпили, а после, поскольку нам по дороге, вместе втиснулись в набитый битком вагон. Разговаривая с ним, я рассеянно посмотрел в окно на противоположную платформу и вдруг увидел тебя… Ты сидел на скамейке с молодой женщиной в очках.
– Я?
– Да, ты.
– Может быть, кто-то, похожий на меня?
– Нет. Я уверен, что это был ты, – твердо сказал Кано. – М. тоже удивился.
– Но я был дома! Сколько раз надо повторить, чтобы ты поверил!
– Верю. Но я своими глазами видел тебя на платформе. В следующий момент подъехал поезд и загородил тебя.
– Что за ерунда! Не могу же я быть одновременно в двух разных местах! – Сугуро принужденно засмеялся. – Наверняка это кто-то, похожий на меня. Я думаю, какой-то похожий на меня субъект шляется по Синдзюку, выдавая себя за меня, пользуясь моим именем… Можешь позвонить жене и спросить, где я был ночью два дня назад.
– Звонить нет необходимости. Вероятно, ты был дома. Но и то, что я видел тебя, – истинная правда.
– Что за женщина?
– Горло обмотано длинным коричневым шарфом… Ну, как сейчас носят женщины. В ботинках. В очках.
– Не знаю такой.
– В любом случае, если сплетня разойдется, проблем не оберешься. Лучше что-то предпринять, чтобы это прекратить.
Сугуро подумал, что дальше убеждать Кано бессмысленно. Он с давних нор знал, что если тот что-то вобьет себе в голову, его уже не переубедишь. Пусть на словах он и говорит, что верит, но в душе продолжает испытывать сомнения. И если так ведет себя его давний друг, чего же ожидать от остальных!
Итак, по словам Кано, некий репортер, издалека, как гиена, почуявшая запах падали, начал подкапываться под него.
– Я понял, – сухо кивнул Сугуро, сдерживая боровшиеся в нем чувства тревоги, растерянности и возмущения.
Сугуро стоял на углу улицы, ожидая, когда вернется редактор Куримото. В угловом доме, заставленном мотоциклами, был расположен секс-шоп. Распахнулась дверь, выпуская молодого человека и показывая ряды расставленных по полкам кукол телесного цвета, среди которых восседал, сладострастно осклабившись, пузатый Фукурокудзю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64