Однако как только она ушла в кухню, вновь достал.
Девушка в круглых очках, со стянутым на горле ремнем. Из приоткрытого рта торчит язык, по подбородку стекает блевотина, похожая на кофейную гущу. На лице ни тени страдания. Даже как будто улыбка. Улыбка счастья.
Фотография попала к нему в руки случайно сегодня днем. Он зашел к приятелю-фотографу поставляющему специфический материал для «Фокуса» и «Фрайди». Приятель снимал квартиру вместе с коллегами под рабочую мастерскую, и точно так же, как из окна его дома свисали колготы, здесь чернели вывешенные на просушку пленки, недавно отпечатанные фотографии устилали весь широкий стол. Пока приятель работал в темной комнате, Кобари, переворачивая разложенные фотографии, читал написанные шариковой ручкой на обратной стороне пояснения. Заснятые на станции «Синдзюку» школьницы в непристойных позах. Встреча известной актрисы с отцом, которого не видела с детских лет. Кобари рассеянно перебирал фотографии, как колоду карт, и вдруг рука его замерла, точно окаменев.
– Это же… – Он громко позвал приятеля.
– Что случилось?
Приоткрыв дверь, приятель, одетый в рабочий халат, высунул недовольное лицо.
– Откуда у тебя эта фотография?
– Какая? – приятель взглянул на протянутый снимок. – Вечеринка, которую организовал посвященный групповому сексу порножурнал в одной специализированной гостинице, в Роппонги. Впрочем, на этот раз подобралась компания людей со своеобразными вкусами… Сейчас в Токио это не такая уж редкость. Не знаю, клюнут ли на это фотожурналы, но все-таки попробую отнести во «Фрайди».
– Ты знаком с этой девицей?
– С которой? Там их было много.
Когда приятель брал из-за спины Кобари фотокарточку, от его халата сильно пахнуло химикалиями.
– Я плохо помню. Собралось человек двенадцать, вначале все было чинно, стеснялись друг друга, но постепенно разошлись, дошло чуть не до безумия… А, вспомнил! Эта девушка была в большой цене у мужчин с подобными пристрастиями. Со всех сторон только и слышалось: Моттян, Моттян…
– Она, отучаем, была не в очках?
– Не помню. Ты с ней знаком?
– Немного. Как называется гостиница?
– «Шато руш».
Кобари, прикусив незажженную сигарету, просмотрел другие снимки.
Девушка была без очков, но никаких сомнений, что это она. Он хорошо запомнил ее круглое лицо и полную фигуру во время их разговора в кафе-баре на Сакура-дори. На одной фотографии она чокалась с какими-то голыми мужчинами, держащими в руках стаканы и пивные бутылки. На заднем плане смутно вырисовывались фигуры мужчин и женщин, стоявших спиной или боком.
Кобари сразу же стал разыскивать среди них Сугуро. Из двух худых мужчин, которые могли бы сойти за писателя, один отпадал по возрасту. Второй вроде бы похож, но с уверенностью утверждать было нельзя. Зато в бледном силуэте женской спины Кобари угадал пожилую даму, за которой недавно следил на улице.
– Как тебе удалось туда проникнуть!
– У меня есть связи. Фотографу без этого нельзя. Приходится крутиться, подмасливать.
– Не одолжишь мне на день этот снимок? – попросил Кобари. – С меня причитается.
Услышав название гостиницы: «Шато руш», он сразу догадался, что приятель, который был не силен в иностранных языках, ослышался, правильно – «Шато руж». Гостиница, пользующаяся славой в кругах любителей садомазохизма.
Взяв фотографию, он на метро отправился в Роппонги. Судя по рассказу фотографа, девушка в круглых очках была хорошо известна среди определенной публики под именем Моттян. В таком случае, если повезет, в «Шато руж» можно раздобыть более подробную информацию. А там, глядишь, и Сугуро удастся вывести на чистую воду.
– Что за напасть!.. – нахмурилась женщина-управляющая «Шато руж», которую Кобари вытащил в соседнюю закусочную. Она сжимала пальцами с темно-пурпурными ногтями сигарету «Салем». – Только устроишь вечеринку, сразу появляются фотографии! Вот вы какие, корреспонденты! Поверьте, я к этой девчонке не имею никакого отношения. Вначале захаживала к нам с мужчинами просто поразвлечься, стала постоянной клиенткой, иногда оказывает услуги за плату, вот и все.
– Что значит – «оказывает услуги»?
– Девушек, готовых выступить в роли мазохистки, не так много. Платят им гораздо больше, чем «садисткам», но среди клиентов встречаются довольно неуравновешенные типы, поэтому все отказываются наотрез… Но поскольку эта по своей натуре такая…
– И что она делает?
– Извините, я не могу этого описать.
Управляющая, лет сорока, с вытянутым лицом, в темных очках, закурила, и каждый раз, когда она выдыхала дым, цепочка от ее очков тихо колыхалась.
– Вы сказали, что она мазохистка по натуре…
– Да, – ответила женщина, медленно стряхнув пепел. – Настолько, что мечтает о смерти.
– Ей пришлось много выстрадать?
– Выстрадать?
– Может, с ней какая-то беда приключилась? Поэтому она хочет умереть…
От внимания Кобари не ускользнула снисходительная усмешка, промелькнувшая на губах его собеседницы:
– Какой вы наивный! Она мазохистка. Мазохисты любят, когда им причиняют страдание.
– Кто были мужчины, с которыми она приходила?
– Мы сохраняем тайну наших клиентов. Среди них есть известные актеры, спортсмены, бизнесмены, – сказала она и одним глотком допила розовое вино. В ее голосе чувствовалась гордость за свое заведение.
– А писатели? Известные писатели у вас бывают?
Выражение лица у женщины не изменилось, но рука, держащая сигарету, слегка дрогнула.
– Как вам сказать…
– Вы ничем не рискуете, – наседал на нее Кобари, но она отрезала:
– Мне пора. Не могу отлучаться надолго.
На экране телевизора Сугуро, как показалось Кобари, выглядел немного полнее и лет на пять моложе, но как только он повернул голову, сразу же под подбородком и на шее отчетливо обозначились дряблые складки, выдающие его возраст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64