Знаю, знаю. Но ваш отказ повергнет мое сердце в глубокую печаль, и вы навсегда разочаруете мое эго.
— Ну, если только, но вашему мнению, это мне не повредит.
Он наклонил свою медно-рыжую голову и поцеловал меня в щеку.
— Это, случайно, не сможет заставить вас передумать? Нет, не давайте мне один из этих ваших запутанных женских ответов. Но смотрите, если это не подхлестнет ваше стремление поскорее выздороветь, я буду требовать такой оплаты регулярно.
Его наигранная веселость очень тронула меня, избавив от страха, депрессии и жалости к себе. Если мне понадобится — здесь я всегда смогу найти помощь и любовь — если смогу принять ее. Может быть, все сложилось бы по-другому, если бы я сначала не встретила Джона.
— Син Брауни, вы — неисправимый, обаятельный самодовольный дурачок и всегда таким останетесь, — я сжала его руку изо всей силы. — Как только я поправлюсь, я намереваюсь найти вам хорошую жену. Такую, чтобы готовила и убирала для вас и слушала, как говорит это ваше невозможное эго.
— Чепуха, милая девушка! Ни одна из этих презренных женщин не сравнится с вами.
Я улыбнулась, но как-то кривовато: меня вдруг начал одолевать спасительный сон.
Он легонько похлопал меня по руке.
— А теперь поспите, — и ушел.
Я задремала, и бессвязные мысли мелькали у меня в голове, а сон все не приходил. Тени сгустились, и в комнате стало очень тепло и душно; пришла Коррин и приоткрыла ставни. Она шла на цыпочках, думая, что я уже сплю, на секунду остановилась у моей кровати и вышла из комнаты.
Я заснула.
ГЛАВА 13
Когда я проснулась, было темно, шел сильный дождь, так стуча по стеклам, что мне казалось, я содрогаюсь от этого вместе с ними. Было ужасно холодно, и я, дрожа, практически с головой накрылась одеялом. Если бы только всего этого не видеть!
Вдруг я подумала о Джоне. Где он? Я без слез заплакала, пошевелилась и почувствовала дикую боль в ноге. Вчера, еще только вчера я была так счастлива и так уверена в своем будущем, я практически убедила себя, что тот, кто пытался убить меня, оставит меня в покое, забудет обо мне.
До чего же я была глупа!
Меня ведь предупреждали, и я не могла этого отрицать, а я забыла об этом, и как же больно было снова прийти в себя. Пока я всецело была поглощена чудом любви, кто-то из них ждал своего часа. Они все еще ждали — вот там, за этой дверью, зная, как я уязвима.
Я уже готова была закричать, уловив какое-то движение у двери.
Это был Джон.
Он ничего не сказал, просто обнял меня и крепко прижал к себе. Он целовал мои волосы, лицо, шею, а я прижалась к нему, как будто он был моей единственной спасительной соломинкой.
— Любимая… — он посмотрел на повязку. — Мама рассказала мне, что случилось. Абвер лишился из-за этого работы, утром я выставлю из дому. Ни за что бы не подумал, что ему придет в голову поставить эти силки так близко к дому. Я этого не понимаю.
— Дорогой, — я приложила палец к его губам, — не торопись, спроси его сначала. Пожалуйста.
Он посмотрел на меня, и, увидев тревогу на моем лице, снова прижал меня к себе.
— Я не уйду отсюда сегодня.
— Я не боюсь, — солгала я, — зная, что он останется.
Он поцеловал меня в кончик носа, встал, придвинул стул к кровати и уселся на него. Он расстегнул рубашку, взял мою руку в свои, и сказал, чтобы я спала.
Я проснулась перед рассветом; было еще темно. Джона на стуле не было, и я тут же запаниковала, но заставила себя успокоиться. Потом я увидела его у двери: он с кем-то разговаривал. Закрыв дверь, он подошел ко мне; он выглядел уставшим.
— Это была Коррин, она не могла заснуть: беспокоилась о тебе.
— Джон, поспи немножко. Я себя действительно лучше чувствую, да и до утра уже недолго осталось.
Он ободряюще улыбнулся, снова сел и скоро заснул.
Следующие три недели были временем испытаний, нереальности происходящего и ночных кошмаров. Внешне я отнеслась к происшествию вполне спокойно, в то время как внутри меня жила постоянная тревога. Я не знала, что должно произойти, просто чего-то ждала. Эти дни были полны боли — то острой, то ноющей и постоянной, но та пытка, которую я переживала умом, была страшнее. Страх, как, оказалось, отбирает очень много энергии; и, что хуже всего, я знала, что если бы Джона со мной не было, я была бы абсолютно беззащитна.
Самым тяжелым и длинным оказался день, на который мы с Джоном наметили свадьбу. Я не могла остановиться и плакала весь день. Джон был для меня поддержкой и опорой все это время; он был со мной практически весь день и сидел рядом по ночам. Я пыталась сказать ему, что в этом больше нет никакой необходимости, но он даже слушать не хотел об этом.
После первой недели, во время которой я слабо соображала, я несколько раз пыталась рассказать Джону о записках, и каждый раз находилась причина отложить это. Я чувствовала, что сначала мне нужно встать на ноги.
Она была все время со мной — мысль о том, что кто-то снова пытался меня убить. То, что в период болезни миссис Мария, Коррин, мистер Эмиль и даже миссис Беатрис были со мной сама доброта, только усиливало мою подозрительность. Коррин читала мне вслух каждый день, ее томный голос успокаивал меня. За это время я хорошо ее узнала и поняла, как одиноко ей было в этом доме, пока не появилась я, и мне грело душу то, что она находилась рядом. Что касается миссис Беатрис, она больше не выказывала мне своей прежней ненависти, недружелюбия или чего бы там ни было. Вместо этого она приходила каждый день около четырех часов и с наигранным весельем помогала мне овладевать искусством игры в карты.
К концу третьей недели я чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы попробовать ходить с помощью костылей, которые сделал для меня Джон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52