Нигде для нее не было покоя, она даже не могла доверить сочувствующему уху свои проблемы. Амелия украла у нее эту возможность. Казалось, что у мистера Адама Марша пара очень любопытных ушей и он наслаждается секретами и сомнениями молодых женщин.— Итак, Фанни, — сказал в этот вечер дядя Джордж, — мы должны быть деловыми людьми. В понедельник вы станете совершеннолетней, и, как я уже однажды упоминал, вы должны написать завещание.— Но у меня нет ничего…— Я не хочу напоминать вам о ценности сделанного мною подарка, — прервал дядя Эдгар, — но хотел бы указать, что у этого сапфирового кулона наряду с памятью есть и некоторая денежная ценность. Конечно, вы хотели бы сами решить, кто должен получить его?И еще маленький китайский верблюд, подумала Фанни с острой болью. Подарок Адама. Конечно, дядя Эдгар совершенно прав, она должна назвать своего бенефициария.— Я бы хотела оставить кулон и… другие личные вещи Нолли, — без колебания сказала она.— Я так и думал, что вы это скажете, дорогая. Это замечательный шаг с вашей стороны. Придет день, верю, очень отдаленный день, когда эта девочка поблагодарит вас за это. Еще в завещании, как вы вероятно знаете, непременно нужно назвать доверенное лицо. С чисто практической точки зрения я предлагаю передать эту задачу в мои руки. Если вы согласитесь, мы составим очень простой документ, который можно будет подписать в день вашего рождения.— Делайте, как считаете нужным, дядя Эдгар.Она слишком устала после долгого бодрствования у постели Нолли, чтобы ясно мыслить. Все равно, это не имело большого значения. Просто мужчины всегда так страстно стремятся к аккуратности в делах. По крайней мере, кулон она отдаст Нолли задолго до своей смерти. Но верблюд — он останется ее собственностью до конца, не важно, какие воспоминания он будет вызывать.— Крейк получит ваше письмо и напишет снова, — сказал дядя Эдгар, как будто что-то припомнив. — Я надеюсь, вы забыли всю ту чепуху, которую наговорили вчера. Тетя и я понимаем, что вы устали. Вы говорили, как будто мы все ваши враги. О, я знаю, кто-то сыграл глупую шутку, но не опасную. У вас возникло много догадок, а, моя дорогая? Но все это прощено и забыто.Ее нужно было прощать! Фанни слишком устала даже для того, чтобы возмутиться по этому поводу. Усталость и безнадежность. Если только у Адама не было личных причин встречаться с Амелией и выслушивать все, что скажет ее словоохотливый язык.Возможно, так оно и было, подумала Фанни, и ее настроение внезапно переменилось на сильное возбуждение. Он чувствовал, что почему-то все неблагополучно — как он ей и намекал — и следовал своим собственным методам получения информации. Если это так, она должна увидеть его и обсудить все с ним. Зачем мучить себя сомнениями, если десятиминутный разговор может все прояснить?Она должна поехать верхом в Херонсхолл. Когда? Завтра, когда семья будет в церкви. Если состояние Нолли улучшится, ее можно будет безопасно оставить на три или четыре часа с Дорой и Ханной. Когда по возвращении семейства из церкви обнаружится ее отсутствие, она сможет объяснить, что была вынуждена немного проветриться.На следующий день по-прежнему шел дождь и дул ветер. На лошади Амелии, Джинни, Фанни поехала напрямик через вересковую пустошь. Тем не менее поездка заняла у нее больше часа, но ветер и дождь в лицо только возбуждали ее. После заключения в комнате больного она испытала характерную для нее быструю смену настроения и теперь испытывала почти опьяняющее состояние надежды и свободы. Ей даже пришло в голову, что она может найти Адама в месте их встреч с Амелией у Высокого Холма. Она удивила бы его своим появлением, подразнила бы его, спросила бы, не был ли он горько разочарован.Однако у Высокого Холма не было лошади и всадника, только серая овечья отара, укрывшаяся от дождя.Фанни поехала дальше и наконец подъехала к Херонсхоллу. Она промокла насквозь, но ощущала тепло. Она даже не подумала о своем растрепанном виде, зная, что мисс Марта Марш тут же пригласит ее обсушиться у огня и выпить горячего чая. А Адам — она могла явственно представить себе выражение его лица, изумленного, радостного, приветливого.Странно, но ей пришлось поднять тяжелый молоток и дважды ударить в дверь, прежде чем она открылась.Затем в дверях появился слуга, которого она не встречала раньше, небрежно одетый в кожаный фартук, и посмотрел на нее с некоторым удивлением.— Дома ли мисс Марш или мистер Марш? — спросила она. — Не будете ли вы так добры сказать им, что их спрашивает мисс Фанни Давенпорт?— Мне очень жаль, мисс. Их нет.Фанни уставилась на этого человека, едва понимая смысл его слов. И мисс Марш, и Адама не может одновременно не быть дома — по крайней мере, после того, как она представляла себе пылающий огонь и теплый прием.Порыв ветра бросил прядь влажных волос на ее лицо. Она нетерпеливо отбросила ее.— О, они, конечно, в церкви.— Нет, мисс, они уехали в Лондон. Здесь только Белла и я. Дом заперт.— В Лондон! — повторила Фанни. — Но он ничего нам не говорил. Он не сказал даже Амелии. Он не встретился с ней… — Она поняла, что произносит свои изумленные мысли вслух, и быстро спросила: — Когда они уехали?— Позавчера, мисс.— Надолго?— Это я не могу сказать, мисс. Но слуги были отпущены на вчера и на сегодня.Фанни попыталась собраться с мыслями после этого глубокого разочарования. Она испытывала беспричинное чувство, что ее бросили.— Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы почистить мою лошадь? Могу я отдохнуть здесь полчаса?— Я сам присмотрю за этим, мисс, — доброжелательно сказал человек. — Вы зайдете внутрь, где сухо, пока ждете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91