Я отошел от него и прислонился к стене здания.Вскоре ко мне подошел Заркович.– Какой теплый вечер. Геллер.– Да, и будет еще теплее.Держа руки в карманах, так что видна была золотая цепочка от часов, он широко улыбался. Затем покачался на каблуках.– Мне казалось, Геллер, что вы в этом не участвуете.– Как-нибудь я доберусь до вас и до ваших друзей поодиночке и продемонстрирую преимущество куска свинцовой трубки над резиновым шлангом.Его лицо перекосилось. – Что вы хотите сказать?Я промолчал. Он добавил:– Я слышал, как Коули давал вам совет держаться подальше и не вмешиваться. Это хороший совет. Почему бы им не воспользоваться?– Может, и воспользуюсь. Понимаю, что вы будете рады, если в меня угодит случайная пуля.– О, у меня в жизни не так много желаний, исполнения которых хотелось бы больше всего.Он покачал головой, отошел и сел в машину, припаркованную напротив места, где стоял его дружок О'Нейли.Стоя у стеклянной витрины с фотографиями из фильма, Пурвин возился с сигарой, но пока он ее не зажигал. Зажженная сигара будет сигналом, что он опознал Диллинджера.Он узнал Диллинджера в Лоуренсе сразу же, как только тот прошел мимо с Анной и Полли.– Это он. Я его узнал, – сказал он мне и агенту Брауну.– Неужели? – спросил я.– Да. Я изучил все имеющиеся у нас фотографии Джона Диллинджера. Даже по затылку могу определить, что это он.В это время Диллинджер покупал билеты у кассирши, а Анна и Полли, ожидая его, болтали друг с другом.– Сколько у вас имеется фотографий затылка Диллинджера? – спросил я, но он не ответил.Вскоре Диллинджер провел своих дам в зал. За ними последовал Пурвин, а потом и я. Он послал Брауна позвонить Коули, а меня попросил, действительно попросил помочь обыскать кинотеатр. Мы купили билеты у девушки в стеклянной будке (никто в кинотеатре не знал о засаде) и вошли в фойе. Нас приветствовали прохладный воздух и запах поп-корна. Но мы не увидели там ни Лоуренса-Диллинджера, ни его леди. Войдя в зал, мы прошли по проходам вдоль рядов кресел. Я пожалел, что не взял с собой оружия. В темном зале было прохладнее, чем в фойе. Зрители смотрели на экран, где Микки-Маус танцевал на ферме с какими-то животными. Он разговаривал визгливым голоском, немного напомнившим мне голос Мела.В зале не было свободных мест.Мы встретились в фойе.– Вы его видели? – спросил меня Пурвин.– Нет, а вы?Он покачал головой.– Я надеялся, что увижу их, а также отыщу свободные места позади.– Вы знаете, чего желают люди в аду. Пурвин кивнул.– Мне тоже не помешает освежиться.Он подошел к питьевому фонтанчику и сделал несколько глотков. Я последовал его примеру, а потом мы снова вышли на жаркую улицу, где и остались, поджидая подкрепления. Я понимал, что моими услугами пользовались, кажется, в последний раз.Всю улицу заполонили мужчины в шляпах и пиджаках. Остальные пешеходы и водители машин были в рубашках с короткими рукавами и в кепках. Агентов невозможно было не заметить. Я обратил внимание, что девушка в кассе, хорошенькая молоденькая блондиночка, выглядела страшно испуганной.Я подошел к Коули.– Что вам нужно? – спросил он, не глядя на меня.– Девушка в кассе напугана, почему бы вам не сказать ей, что вы полицейские?– Геллер, не лезьте не в свое дело.– Она, наверное, решила, что вы – сборище громил. И она не слишком ошибается, по крайней мере в отношении парней из Восточного Чикаго. Она думает, что ее сейчас станут грабить. Вам должно быть известно, что за последнее время было ограблено несколько кинотеатров.– Нет, мы этим не занимались.– Приятно, что вы не занимаетесь такой мелочью. Коули, хочу вам пожелать успехов во всех ваших начинаниях.И я снова отошел на свое прежнее место.Через несколько минут я увидел, как девушка, продававшая билеты, разговаривала с усатым мужчиной в белой рубашке и с бабочкой. По виду это был типичный менеджер. Он кивнул головой и сразу же исчез. Никто из агентов ФБР не обратил на это внимания.Через пять минут синяя машина с надписью белыми буквами «Отделение полиции Чикаго» подъехала к кинотеатру. В машине сидели два копа. Из-за жуткой жары на этой неделе им разрешили работать не в форме. На них были только форменные фуражки и синие брюки с синими рубашками с бляхами на груди. Парни, видимо, подъехали из близлежащего отделения полиции, что на Шеффилд-авеню. Внешне они выглядели жестокими и сильными. Один из них выскочил из машины, держа в руках пистолет.Заркович подбежал к нему еще до того, как тот успел выйти на тротуар.– Это федеральная засада, коп, – пояснил Заркович, – двигай отсюда.Чикагскому копу это не понравилось, но вмешался более дипломатичный Коули и показал полицейскому свое удостоверение. Он подтвердил, что здесь действительно велось наблюдение.– Мы будем благодарны, если вы уедете отсюда, – сказал Коули, – иначе у нас сорвется операция. Полицейский поморщился.– Ладно. Они уж наверняка никогда не заметят вас в этих костюмчиках! Бог ты мой!Они сели в патрульную машину и укатили. Я подошел к Коули и сказал:– Вам нужно было бы им сказать, что ждете Диллинджера. – Начальник Пурвин настаивал не давать никакой информации и не привлекать к этому делу чикагских копов, – ответил Коули. – Анна Сейдж ужасно боится, что кто-нибудь из полиции предупредит Диллинджера.– Как это может случиться на этапе операции? – воскликнул я. – Телепатия?Коули злобно посмотрел на меня. Я отошел и опять прислонился к стене здания, где располагалась парикмахерская. Мне хотелось сесть в машину и уехать – я уже ничего не мог изменить в сложившейся ситуации. Только надеялся, что мое присутствие станет неприятным напоминанием Коули и Пурвину по поводу их обязательств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108