Элса Максуэлл и ее коллеги постоянно переговаривались между собой, и судья несколько раз строго напомнил присутствующим, что нужно соблюдать тишину.Хитрый Уиленз вел себя подчеркнуто спокойно.зато Рейли – который хотел представить полицейских Нью-Джерси шутами, чего они в общем-то не заслуживали – явно переигрывал и орал так, что дребезжали окна.Этот краснолицый защитник все-таки сумел кое-чего добиться: он вынудил специалиста по дактилоскопированию признаться, что тот никогда не слышал о системе Бертиллона Система опознания преступников с помощью регистрации индивидуальных физических параметров и особенностей.

, и показал, что во время первоначального расследования полицейские работали из рук вон плохо, заставив двух копов заявить, что они не сделали гипсовых слепков следов под окном детской, потому что понадеялись друг на друга.Покончив с полицейскими, Уиленз вызвал на свидетельскую трибуну обросшего бородой хилого восьмидесятисемилетнего чудака по имени Амандус Хокмут. Хокмут, который жил на перекрестке Мерсер Каунти Хайвэй и Федербед Лейн, утверждал, что первого марта 1932 года видел Хауптмана за рулем «грязно-зеленой» машины. Он вспомнил об этом, потому что Хауптман «сердито посмотрел» на него.– И тот человек, который сердито посмотрел на вас из машины, – сказал Уиленз, – он находится в этом зале?– Да!– Где он?– Возле того полицейского, – сказал Хокмут, но только поднял дрожащий палец, указывая на Хауптмана, как в зале суда погас свет.– Это Бог гневается на лживого свидетеля! – заорал в темноте Рейли.Зал разразился смехом. Слим возле меня не улыбнулся, и я тоже, потому что мне надоело слушать Рейли; судья Тренчард постучал своим молотком и вновь призвал зрителей к порядку.Через пару минут свет зажегся, Уиленз велел Хокмуту спуститься и опознать человека, которого он видел. Медленно, пошатываясь, свидетель приблизился к обвиняемому, указал на него дрожащим пальцем и даже осторожно, словно боялся обжечься, дотронулся до колена Хауптмана.Обвиняемый три раза покачал головой и с горькой улыбкой сказал сидящей рядом женщине (я решил, что это его жена Анна):– Der Alteist verruckt.Сидевший возле меня Слим негромко спросил:– Что он сказал?Я прошептал ему:– Он сказал, что старик сумасшедший.Затем за старика взялся защитник Рейли и заставил его признаться, что зрение у него неважное, но большего добиться не смог.Затем на трибуну поднялись еще несколько свидетелей, включая специалиста из Лесной службы, которого Уиленз пытался использовать как свидетеля идентичности лестницы похитителей. Однако Рейли и его партнер Поуп смогли заблокировать эту попытку: эта лестница была «изменена» и прошла «через руки различных людей, не установленных обвинением».Вслед за этим появилась знакомая личность, хотя, признаюсь, я не сразу его узнал. Таксист с лицом, похожим на мордочку хорька, по фамилии Перроне, который доставил письмо в дом Джефси в ночь первой встречи на кладбище, в качестве свидетеля-очевидца опознал Хауптмана как человека, передавшего ему это письмо. Он сошел с трибуны, положил руку на плечо Хауптмана и сказал:– Вот этот человек.Хауптман скривил губы и сказал:– Вы лжете.Рейли обрушился на Перроне, как кувалда. Он поглумился над тем, что этот таксист освобожден от ответственности; проверил его память, заставив вспомнить пассажиров, которых он возил в ту ночь; намекнул, что его купило и натаскало к суду обвинение. Эта тактика привела к обратному результату: когда Рейли закончил перекрестный допрос, весь зал ненавидел его.Затем пришла моя очередь. Уиленз спрашивал меня о том, как я возил Кондона к кладбищу Вудлоун на первую встречу с «кладбищенским Джоном». Я рассказал, что видел: как этот парень перепрыгнул через кладбищенские ворота и побежал в парк «Ван Кортлэнд», как Кондон последовал за ним и как они сели на скамью возле избушки и начали беседовать. Я рас сказал все.Точнее, почти все. Был один вопрос, весьма важный, которого хитрый Уиленз мне не задал.– Угостить вас ленчем, Нейт? – спросил Слим, когда после объявления полуденного перерыва мы выходили из зала суда, и я, конечно, согласился; нам обоим приходилось почти кричать, потому что зал продолжал гудеть.– Ресторан в гостинице «Юнион» вас устроит? – спросил Линди, когда мы протискивались сквозь толпу, которая встретила появление Одинокого Орла бурными возгласами и аплодисментами; операторы кинохроники нацелили на него свои камеры, репортеры начали задавать ему вопросы. Слим шел, не обращая на них внимания, и на лице его не отражалось никаких чувств – он умел сохранять спокойствие в любой ситуации.– Ресторан в гостинице – это прекрасно, – сказал я. – Где она находится?– Прямо здесь, – сказал он, кивнув вперед. – В этой гостинице вы и остановитесь.Мы пошли по запруженной машинами улице; зеваки окликали Линди, и он время от времени удостаивал их сдержанной улыбкой и очень редко – кивком. Казалось, он не замечал торговли вызывающим ужас товаром – лесенками и прочим; но не заметить этого было невозможно.Гостиница «Юнион» оказалась неуклюжим строением из красного кирпича с аляповато украшенным длинным подъездом, над которым нависли высокие балконы. На рекламном щите перед входом мелом были написаны подаваемые в этот день блюда в ресторане, среди которых были: отбивная «Джефси», печеные бобы «Уиленз», пломбир с орехами «Линдберг».Зал был переполнен, но несколько столов было забронировано для таких знаменитостей, как Слим, членов обвинения и защиты. Полковник Брекинридж, который не был в зале суда, ждал нас за стоящим с краю изолированным столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171