.. Подписывая их среди прочих странных псевдонимов как П. А. Трайот и Д. У. Стайс.Я хрипло рассмеялся.– Мне он показался чудаком и назойливым человеком. Почему, черт возьми, похитители выбрали этого кретина? Свои услуги в качестве посредников предлагали различные крупные общественные деятели.– Я не могу ответить на этот вопрос. Не смог на него ответить и редактор О'Флэхерти, который сказал, что тираж газеты «Хоум Ньюз» меньше ста тысяч экземпляров.В этот момент темноту дороги прорезал свет фар автомобиля. Машина остановилась, и из нее вылез пожилой, с усами, как у моржа, человек, весьма подвижный для своего возраста и массы: рост у него был больше шести футов, а вес, вероятно, двести с лишним фунтов. Пальто на нем не было; он был в аккуратном темном старомодном костюме-тройке с золотой цепочкой для часов, в крапчатом галстуке и шляпе-котелке, которую он уже вежливо снимал; он был похож на человека, отправившегося на вечеринку в1912 году и опоздавшего на несколько десятилетий.– Это дом Линдберга? – спросил он голосом, который я слышал два часа назад по телефону.Через закрытые ворота Брекинридж сказал:Да, это дом Линдберга. Вы доктор Кондон?Старик поклонился, взмахнув шляпой-котелком:– Я доктор Джон Ф. Кондон.В машине сидело еще два человека. Я расстегнул пальто, чтобы облегчить себе доступ к пистолету.– У вас письмо для полковника? – спросил Брекинридж.– Да, сэр. Я предпочел бы передать ему его лично.Стоя чуть позади Брекинриджа, я крикнул:– Кто это с вами?Кондон прищурился; у него были розовые щеки и глупые глаза.– Полковник Линдберг?– Нет, – сказал я. – Я коп, и я вооружен. Кто это сидит в машине, черт возьми?Кондон приподнял подбородок, глаза и ноздри его расширились.– В такого рода выражениях нет необходимости, сэр.– Кто сидит в этой чертовой машине?– Геллер! – резко прошептал Брекинридж. – Прошу вас!Кондон робко шагнул вперед, держа шляпу в руке.– Со мной приехали двое моих друзей, один из которых великодушно согласился привезти меня сюда. Я звонил сюда из ресторана Макса Розенхайна, и Макс поехал со мной; с нами также наш общий друг, Милтон Гаглио, торговец тканями. Он вел машину.– Скажите им, чтобы они вышли из машины и подняли руки, – сказал я.– Право, – чопорно проговорил Кондон с высоко поднятой головой, – это очень неблагородно с вашей стороны.– Будет хуже, если ваши друзья не вылезут из машины.Они вылезли из машины: маленький, смуглый человек лет тридцати и второй, покрупнее, которому было лет под шестьдесят. Оба были в пальто и шляпах.Тот, что поменьше и помоложе, сказал:– Меня зовут Милтон Гаглио. Извините, что мы так задержались. Мы заблудились и останавливались у закусочной «Балтимор», чтобы спросить дорогу.Эта закусочная стояла на перекрестке недалеко от Хоупуэлла.– Меня зовут Макс Розенхайн, – сказал мужчина постарше с беспокойной улыбкой на лице. – Мы вроде как комиссия – итальянец, еврей и ирландец.Никто не засмеялся.– Поднимите ваши руки, джентльмены, – сказал я.Они посмотрели друг на друга скорее удивленно, чем испуганно; оскорбленным выглядел только Кондон.– Мне понятна ваша озабоченность вопросами безопасности... – начал он.– В таком случае заткнитесь, – сказал я, – и делайте то, что вам говорят.Брекинридж, который, кажется, был несколько ошеломлен моей полицейской тактикой, открыл ворота; я вышел и обыскал троих мужчин. Приятели Кондона перенесли обыск стоически, один лишь профессор возмущенно пыхтел.– Давайте посмотрим на письмо, профессор, – сказал я.– Я бы предпочел показать его полковнику Линдбергу.– Покажите мне одну подпись.Тяжело дыша через нос, он подумал над моей просьбой, потом вытащил из кармана пальто белый конверт, достал из него другой конверт, поменьше, и показал мне письмо. На нем действительно были красный и синие круги и отверстия.– Отойдите в сторону, – сказал я ему и кивнул двум другим, чтобы они сделали то же самое. Я заглянул в машину, черный «шевроле», посмотрел под сиденьями, проверил вещевой ящик. Попросил Гаглио открыть багажник, и он выполнил мою просьбу, однако, кроме запасной покрышки и домкрата, в нем ничего не было.– О'кей, ребята, – сказал я, сделав величественный жест. – Садитесь обратно в свою машину.Кондон неохотно кивнул, с глупой тщательностью сложил письма обратно в конверты и с подчеркнутым достоинством пошел обратно к черному «шевроле», другие двое двигались быстро, словно подметки у них были горячими.Я вызвал полицейского из будки подрядчика и велел ему вместе с винтовкой проехать с ним к дому на подножке автомобиля. Потом я сказал сидящему за рулем Гаглио:– Езжайте вокруг дома, остановите около гаража и ждите нас.Машина отъехала. Брекинридж закрыл ворота и запер их на замок. Красные огни задних фонарей медленно приближались к почти неосвещенному дому – светились лишь несколько прямоугольников окон первого этажа; полицейский ехал на подножке, словно пилот-трюкач на крыле самолета.– Не очень-то вежливо вы с ними обошлись, – сказал Брекинридж.– Этот профессор либо жулик, либо дурак, – сказал я. – А я не переношу ни тех, ни других.Брекинридж ничего не сказал на это; мы пошли к дому, кивнув на ходу двум полицейским, с жалким видом стоявшим у угасающего костра.Полицейский, который ехал на подножке, поставил всех троих у двери, что вела в дом через комнату для слуг. Брекинридж отправил полицейского обратно на его пост и открыл дверь для гостей. Мы собрались в кухне, освещенной лишь маленькой лампой над печкой. Из гостиной примчался непременный Вэхгуш.– Меня зовут Брекинридж, – громко сказал полковник, пытаясь перекричать непрестанный лай собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171