Впереди ехал наиболее располагающий к себе участник этой замечательной тройки – крупный, загорелый, мускулистый мужчина с приятным круглым лицом и щегольским котелком на голове; он был в надетом поверх темного костюма сером пальто, из-под которых выглядывал красно-бело-синий галстук.Линдберг приветствовал их, заговорив сначала с худым мужчиной, у которого были ястребиное лицо и седые усы.– Адмирал Бэрридж, – сказал он, – это очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.– Рад снова видеть вас, полковник, – сказал адмирал, улыбнувшись мрачной улыбкой. – Жаль только, обстоятельства печальные. Надеюсь, ваша мать хорошо себя чувствует?– Да, спасибо.– Хорошо, хорошо. – Бэрридж представил служителя церкви как его высокопреподобие Добсона-Пикока, а загорелого приятного мужчину как командора Джона Хьюза Кертиса.– Это полковник Шварцкопф из полиции штата Нью-Джерси, – сказал Линдберг, сделав жест в сторону одетого в щегольскую форму полицейского чиновника, и мужчины принялись жать друг другу руки. – Он будет присутствовать при нашей беседе. Как и детектив Геллер из Чикагского полицейского управления.Они посмотрели на меня с любопытством, и Кертис проговорил с хитрой улыбкой:– Решили сменить обстановку?– Не совсем так, – сказал я, пожимая протянутую им руку. – С первого дня этого дела были признаки, что к нему могли приложить руку люди Капоне. Я здесь для того, чтобы проверить эту версию.Кертис холодно кивнул:– Это, разумеется, не противоречит тому, что мне удалось выяснить.– Командор, – сказал я, – можно вас спросить из чистого любопытства? Командором чего вы являетесь?– Норфолкского яхт-клуба.– Прошу всех в дом, – сказал Линдберг, указывая в сторону дома. – Нам нужно о многом поговорить.Элси Уэйтли принесла в кабинет Линдберга поднос с чаем и кофе, и мы удобно устроились на стульях с чашками в руках. Горел камин. Линдберг, который пил молоко, занял место за своим заваленным бумагами столом и сказал:– Приношу свои извинения, если вам пришлось преодолеть некоторые трудности, чтобы связаться со мной.Заговорил Добсон-Пикок; его английский акцент оправдывал его английскую фамилию.– Честно говоря, полковник, – сказал он, не скрывая раздражения, – выйти на вас было чрезвычайно сложно. Я передал письмо одному джентльмену... – слово «джентльмен» он произнес с изрядной долей сарказма, – ...который назвал себя вашим «секретарем», – некоему, мистеру Роснеру. Это было несколько дней назад, полковник.Линдберг приподнял только одну бровь и сразу опустил ее.– Приношу свои извинения, ваше преподобие. Но здесь у нас такая суматоха. Мне потребовалось два дня, чтобы дозвониться до Белого дома на прошлой неделе.– Чарльз, – ласково сказал адмирал, – надеюсь, вы знаете, что я пойду на край света, чтобы помочь вам вернуть вашего мальчика.– Спасибо, адмирал.– Тогда не удивляйтесь моему вопросу, но разговаривали ли мы с вами недавно?– Конечно нет. Я получил ваше письмо и велел полковнику Брекинриджу связаться с вами...– Знаете, когда я звонил сюда, я разговаривал с кем-то, кто назвал себя полковником Линдбергом, но это явно были не вы.Однажды я сам отколол такую штуку, но на этот раз я был ни при чем.Бэрридж продолжал говорить с холодной педантичностью:– Вначале я поговорил с этим Роснером, который сказал – я цитирую: «О, еще один адмирал, да?»Вскоре после этого я разговаривал с человеком, представившимся «полковником Линдбергом», который отнесся к моей информации совершенно безразлично.– Джентльмены, – сказал Линдберг, было заметно, что он утомлен и смущен, – мне очень жаль, что вам причинили неудобства и отнеслись к вам неуважительно...– Чарльз, – сказал Бэрридж, – нам не нужны ваши извинения, ради всего святого, совсем не нужны. Мы просто хотим объяснить, почему нам потребовалось столько времени, чтобы представить вам эту жизненно важную информацию.– Нам было неприятно, – сказал Добсон-Пикок, изящно держа в руке чашку с чаем, – что нами пренебрегают, в то время как мы прилагаем все усилия, чтобы...Линдберг поднял руку.– Вы находитесь у меня. Задержка, по чьей бы вине она ни произошла, уже в прошлом. Командор Кертис, я с благодарностью выслушаю ваш рассказ.Кертис засиял.– Я рад, что наконец оказался здесь, полковник. Очень рад. – Он сделал глотательное движение и продолжал: – Вечером девятого марта я присутствовал на собрании членов норфолкского яхт-клуба. Там были все яхтсмены. Дело было срочное – зимние штормы здорово потрепали наши причалы и места стоянки яхт. Вы знаете, что это такое.Линдберг, который сложил перед собой, словно для молитвы, руки, кивнул.Кертис продолжал:– Я уходил с собрания одним из последних. Честно говоря, я тогда немного выпил, но то, что произошло на стоянке автомобилей, моментально меня протрезвило.Его обогнал старый «гудзон-седан» и фактически закрыл дорогу его зеленому «Гудзону», заставив его остановить машину. Сперва он решил, что кто-то из его друзей-яхтсменов шутит, но потом узнал в шофере Сэма – парня, занимающегося контрабандным ввозом спиртных напитков, которому Кертис несколько раз помогал отремонтировать его лодку.– Сэм выскочил из своей машины, – сказал Кертис, жестикулируя обеими руками с напряженным выражением лица, – и вскочил на подножку моей. Он наклонился к моему окну и сказал: «Не сердитесь, мистер Кертис! Мне нужно с вами поговорить».Сэм, который сел на переднее сиденье рядом с ним, «дрожал как осиновый лист». Обычно «хладнокровный» контрабандист заставил Кертиса пообещать, что он никому не расскажет того, о чем сейчас узнает. Кертис пообещал. Сэм сказал, что его послала к Кертису банда, которая похитила ребенка Линдбергов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171