Элиот рассмеялся.– Бьюсь об заклад, ты нормально это воспринял.– Как это ни смешно, да. Сначала я разозлился, стал кричать, они орали мне в ответ, а потом я почувствовал, что больше не могу. Я вышел на улицу.– Наверное, ты еще не пришел в себя от ужасного зрелища в квартире Карей.– Отчасти. Но я не могу ничего делать здесь.Элиот прищурил глаза.– Где здесь?– Здесь. В этом мире. Знаешь, возвращаясь сюда, я не думал, что все будет по-прежнему.– И поэтому ты решил, что тебя обманули.– Не совсем, но существенно. В этом вся беда. Я вернулся и столкнулся с теми же самыми обыденными проблемами, что и раньше: с моей работой, кредитными чеками, страховками, слежкой за неверными супругами для развода. Дьявол, неужели именно ради этого мы там сражались?– Может быть. Может, именно ради этого.– А эти убийства! Компания или кто там еще по-прежнему совершают их. Я хочу сказать, что мы тут боремся за демократию, а другие люди поливают кого-то виски, поджигают человека, убивают его и...Элиот взял мою руку и сжал ее. Она тряслась – моя рука.– Нат.– Я... Извини.– Вот, возьми, – сказал он и дал мне носовой платок.Все ясно – я плакал. Я вытер лицо платком.– Черт, извини, Элиот.А потом возле меня оказался старший официант, и я решил, что меня выгоняют из ресторана. Я ошибся.– Мисс Рэнд хотела бы увидеть вас за кулисами, – произнес он. Вежливо. Хоть и с некоторым отвращением.Я спросил его, как попасть туда, и он указал мне на дверь справа от оркестра.– Элиот, пойдем со мной, – попросил я.– Нет. Это будет частная встреча.– Я не готов. Пойдем со мной.Он неохотно поднялся, и мы прошли с ним по краю площадки для танцев. Пары танцующих – в основном были молодые женщины и пожилые мужчины – прижимались друг к другу под звуки мелодии «Осторожно. Это мое сердце». Мы поднялись на несколько ступенек и в коридоре увидели дверь с золотой звездой – не такой, как на военном флаге. Я постучал.Салли открыла дверь и улыбнулась мне. Она постарела, но не слишком. Ее голубые глаза, самые голубые, какие только можно себе представить, казались удивленными – отчасти из-за длинных наклеенных ресниц, а отчасти благодаря Богу. На ней был шелковый голубой халат, который слегка приоткрывал напудренную грудь. Не было сомнения, что под халатом ничего не было, как и у Эстелл, хотя Салли и была в лучшем состоянии, чем Эстелл, когда я ее увидел в последний раз.Но потом она заметила Элиота, и ее глаза не смогли скрыть ее разочарования тем, что я был не один. Но Салли продолжала улыбаться – довольно искренне – и пожала Элиоту руку даже до того, как я представил ее. Она проговорила:– Элиот Несс, очень рада. Я знала, что вы с Натом были друзьями, но у меня до сегодняшнего дня не было возможности увидеть вас.Она потуже затянула поясок халата и жестом пригласила нас войти. Это была маленькая аккуратная гримерная с большим освещенным зеркалом, несколькими стульями и складной ширмой.– А где же вы храните ваши перья? – спросил Элиот с приветливой короткой улыбкой. Между прочим, он всегда умел обходиться с женщинами. Только не с женой.– Но это мужская гримерная, поэтому я не держу их здесь, – сказала она, в свою очередь очаровательно улыбаясь. – Таковы правила профсоюза.– Нат знает все о профсоюзе работников сцены.Салли не оценила шутки.– В самом деле? – спросила она меня несколько смущенно.– Кроме шуток, – заметил я. – Ты была чудес, ной сегодня.– Спасибо, – ответила Салли. Ее улыбка все еще была вежливой, но я почувствовал, как между нами возникает отчуждение.– Тебе следовало это сказать своей девушке. Я пожал плечами.– Секундочку. Это Элиот пригласил меня сюда поужинать.– Я заметил, – вмешался Элиот, спасая меня, что вы выступаете в городе. А я знал, что вы – старые друзья, поэтому и затащил его сюда. Он, м-м-м... вернулся лишь этим утром.Салли подошла ко мне и внимательно взглянула на меня. Дотронулась до моего лица.– Я вижу. Дорогой. Бедный, бедный ты мой.Она говорила это без сарказма. Я сглотнул.– Пожалуйста, Салли. Я... пожалуйста.Она повернулась к Элиоту и сказала:– Можно мы на минутку останемся вдвоем. Я не хочу казаться грубой, мистер Несс.– Элиот, – поправил ее мой приятель. – И не будьте глупышкой, – договорил он и вышел.– Ты все еще сходишь по мне с ума, – заявила она.– Что-то я не помню, чтобы я сходил с ума.– А ты помнишь, что не отвечал на мои телефонные звонки те два раза, что я была в городе?– Это же было несколько лет назад.– Я не видела тебя с... когда это было?– В сороковом.– В ноябре тридцать девятого, – сказала она. – В тот вечерня проникла в твой номер. Этот гангстер... Литл Нью-Йорк... он явился, и ты встретил его с пистолетом. Ты помнишь это?– Конечно, – ответил я.– А ты помнишь, какая потом была чудная ночь? Я не мог на нее смотреть. Ее голубые глаза были слишком голубыми, чтобы смотреть в них.– Это была замечательная ночь, Салли.– Я бы хотела, чтобы ты называл меня Элен.– Назад возврата нет.– Что ты хочешь этим сказать? – Это было слишком давно. Назад возврата нет. – Нат, я знаю, что мне не следовало просто оставлять тебе записку. Мне надо было дождаться тебя или позвонить на следующий день, но это было неудачное для меня время: я обанкротилась, работала, как мул, чтобы вновь чего-то добиться, и моя личная жизнь...– Это все не то. – А что же тогда?– Возврата нет, – сказал я. – Извини меня.Я открыл дверь. Элиот стоял в коридоре, прислонившись к стене.– Нам лучше уйти, – произнес я.– Как хочешь, – ответил Элиот.– Салли, ты отлично выглядишь, – сказал я, стоя к ней спиной. – Было замечательно снова тебя увидеть.Я вернулся к нашему столику. Элиот пришел следом за мной – через несколько минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106