Выступая в обветшавшем открытом театре неподалеку от Оксфорд-стрит, я рисковал жизнью и здоровьем, меряясь силами с противником, демонстрируя свое искусство владения шпагой, когда каждый старался показать свое превосходство, не причинив другому серьезного вреда. Несмотря на то что мы щадили друг друга, обычно к концу представления я был в крови и в ранах; как воспоминание о тех подвигах у меня на теле до сих пор имеется множество шрамов. Когда импресарио спросил, не желаю ли я зарабатывать себе на жизнь кулачными боями, признаюсь, я пришел в восторг от перспективы такой легкой работы.Я увлекся воспоминаниями о тех ужасных временах, но питейное заведение быстро напомнило мне о том, какова была жизнь в этой части города. У «Бесстыжей Молль» почти не было окон, поскольку ее гости не хотели видеть окружающий их мир и у них было еще меньше желания, чтобы окружающие смотрели на них. Увидев Бесстыжую Молль, я изо всех сил постарался не обращать внимания на вонь. Она стояла у стойки, оживленно беседуя с изможденным карманником, — я знал его по имени, но никогда не искал более близкого знакомства. Они оба склонились над кучей бумаг, в которых я признал с того места, где находился, билеты нелегальной лотереи. Молль, подобно другим трактирщикам в этой части города, продавала билеты в своей таверне. Выигрыши были всегда крошечными, жеребьевка — мошеннической, а доход Молль получала приличный.Молль зачесывала волосы наверх, копируя модные прически благородных дам. На ней было платье с низким вырезом, открывавшее пышную, но морщинистую грудь. Количество краски на ее лице выдавало в ней женщину, верившую, будто эти неестественные и грубые цвета способны не обмануть, а ослепить, поскольку ее кожа напомнила мне сухую кору, готовую осыпаться с дерева. Несмотря на всю свою нелепость, Молль пользовалась популярностью и часто снабжала меня ценными новостями о жизни задворок и воровских притонов.При моем появлении карманник прервал беседу с Молль и нахмурился. До меня донеслись слова «Уивер, жид», но ничего больше я распознать не смог. Иногда было затруднительно установить свой статус среди подобной публики. Я имел немало друзей среди воров, но были и враги, и мне было хорошо известно, что их хозяин, Джонатан Уайльд, не поощрял дружеских отношений между своими подданными и мной. Я понял, что этот тип принял совет Уайльда близко к сердцу, потому что, как только я подошел к Молль, он одним махом прикончил свою пинту джина, влив в себя достаточное количество, чтобы лишить разума здорового мужчину, и растворился в темном углу таверны, где на набросанной соломе бедняк или несчастный всегда мог найти приют и проспаться после выпитого.— Бен Уивер! — воскликнула Молль, увидев меня, и, по обыкновению, слишком громко. — Стаканчик вина, красавчик? — Молль знала, что я не стану пить джин, и я с шутками согласился на стакан ее кислого вина, который только пригубил — из вежливости.— Удачи тебе, Молль, — сказал я, пока она рассеянно поглаживала мне руку своими шершавыми пальцами-сосисками. Получить что-либо от этой жешцины, не дав ей почувствовать, что она желанна, было невозможно. — Уверен, твое приятное общество способствует процветанию заведения.— Да, дела идут живо. Пении за стакан не так уж и много, но, знаешь, так приятно считать потом монетки. — Она легонько потянула за бант, скреплявший моиволосы. — Интересно, сколько нужно монеток, чтобы купить твое общество?— Не много, — сказал я с улыбкой, которая не сошла бы за убедительную, будь в помещении побольше света. — Но в данный момент я не располагаю временем.— Вечно ты спешишь, Бен. Нужно оставлять время для удовольствия.— Моя работа — мое удовольствие, Молль. Сама знаешь.— Это так неестественно, — заверила она меня воркующим голосом.— Какие новости, — спросил я таким тоном, словно это была самая натуральная реакция на ее кокетство, — что слышно?Не стану утверждать, что был удивлен, когда ее главной новостью явилось сообщение о смерти Джемми, поскольку слух об убийстве распространялся в темных лондонских кварталах с той же скоростью, что сифилис.— Его застрелили. Это точно. Ты его знал?— Мы встречались, — сказал я,— Не ахти какой мужичонка, на мой взгляд, но вряд ли заслужил, чтобы его пристрелили как собаку. Точно, как собаку. — Она почесала голову. — Хотя ума у него было немногим больше, чем у собаки. Это точно. И злющий он был. И нравились ему молоденькие. Молоденькие. Подумать только! А я думаю, такому ублюдку поделом подохнуть как собаке. — Она пожала плечами при этом замечании.— Кто его застрелил? — спросил я ровным голосом.— Одна шлюха. — Молль наклонилась ко мне и перешла на громкий шепот: — Ее зовут Кейт Коул. Джемми и Кейт кувыркались вместе, но если кому в кого стрелять, то все наоборот. Это он должен был ее кокнуть, а не она его. У нее были еще и другие парни. Говорят, она даже провела ночь или две с самим Уайльдом.— Она была девкой Уайльда?— А кто не был! Я и сама не раз давала этому великому человеку, но Джемми был крутого нрава. А если Уайльд хочет держать своих воришек в узде, он не должен допускать, чтобы они друг друга убивали. Не могу понять, как он решился на такое.— А что он сделал?— Да он на нее донес. Вот что он сделал. Уайльд сдал свою собственную шлюху. Теперь я понимаю, что он это делал не раз и часто с вором, который вышел из доверия. Но доносить на женщину, с которой ты трахался неделю назад, говорит об отсутствии… — она запнулась, подыскивая нужное слово, — манер, вот что я скажу. Теперь бедняжка сидит в Ньюгетской тюрьме. Интересно, когда ей достанется то, что достается всем женщинам, которые туда попадают?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166