Руки у него были в два раза толще, чем у меня, и он сложил их на груди с таким видом, что было ясно: он не сдвинется с места, если я его не подмаслю, то есть не предложу компенсацию за беспокойство. Как все, кто работал в тюрьме, от начальника до последнего надзирателя, этот парень заплатил кругленькую сумму, чтобы получить место, и теперь изо всех сил старался, пользуясь своим положением, компенсировать расходы. Поэтому я дал ему несколько шиллингов, и он проводил меня в ту часть тюрьмы, которая называлась Коммон-сайд, где были общие камеры и где он надеялся найти Кейт.— Я ее помню, — сказал он с хитрой улыбкой, которая расползлась по его широкому туповатому лицу, как прибой на Темзе. — Она была новенькой, и у нее совсем не было денег. Найдешь ее по ее завываниям.Что я могу рассказать о Ньюгетской тюрьме, чего бы мой читатель еще не читал? Описать жуткий запах гниения еще живых и давно уже мертвых людей, вонь от нечистот, пота, грязи и страха, у которого, поверьте, есть собственный запах? Написать об условиях, в которых не должно находиться ни одно существо, если оно зовется человеком? Следуя за охранником по этим темным коридорам, я, повидавший на своем веку столь много, что думал, будто меня не может тронуть вид человеческого страдания, отводил глаза от изнуренных и больных тел, видневшихся сквозь прутья решеток. Прикованные цепями к холодным каменным стенам, они лежали в собственных фекалиях, а на них кишели полчища паразитов. Я старался не смотреть, но это мало помогало, так как повсюду были слышны их стоны и мольбы, усиленные эхом древних стен каземата. Читатель, мне хотелось бы верить, что только самые опасные и жестокие преступники подвергаются таким пыткам, но и вам и мне хорошо известно, что это не так. Я знаю случаи, когда простых карманников — да, карманников — приковывают цепями и оставляют на съедение крысам и вшам, потому что у них нет денег заплатить за более сносные условия. Я знаю случаи, когда полностью оправданные люди заживо сгнивали, так как не могли внести плату за освобождение. Я подумал, что лучше уж попасть на виселицу, чем оставаться здесь.Итак, я следовал за своим проводником по этому худшему в мире обиталищу. Мы поднялись по ступеням в женскую половину Коммон-сайда. Возможно, мой читатель полагает, что заключенные здесь женщины ограждены от домогательств со стороны сильного пола, но в Ньюгетской тюрьме никто ни от чего не огражден, если за это не было заплачено. За деньги здесь можно купить практически все, что угодно, включая право охотиться на слабых и беззащитных женщин. Войдя на женскую половину, мы увидели, как несколько таких скотов поспешно попрятались по темным углам.Охранник выкрикнул имя Кейт. Через несколько минут она появилась, но не по доброй воле, а ее буквально вытолкнули вперед ее сокамерники, которых тюрьма настолько озлобила, что они даже отказывали ей в праве спрятаться.Признаюсь, увидев ее, я испытал приступ раскаяния. Передо мной стояла не та миловидная, хоть и небезгрешная девушка, которую я встретил прошлой ночью, а избитая и окровавленная беспризорница. Ее платье было изорвано и все в грязи, от нее сильно пахло мочой. Ее волосы были чем-то испачканы, а из свежих ран, покрывавших лицо ото лба до подбородка, сочилась кровь. Ее ноги были закованы в кандалы — излишняя предосторожность для такой женщины, как Кейт, — но она не имела средств, чтобы их с нее сняли. Женщины, которых вы знаете, мой читатель, пережив то, что пришлось пережить Кейт в первые часы в Ньюгетской тюрьме, безостановочно рыдали бы или вовсе потеряли бы рассудок. Кейт же словно окаменела и была ко всему безучастна. Возможно, она здесь не в первый раз, и, возможно, не в первый раз ее так грубо и безжалостно использовали.Я шепотом попросил охранника сиять с нее кандалы. Я собирался заплатить ему, как только вид серебряных монет будет безопасен для нас обоих. Он кивнул и нагнулся, чтобы отпереть замки. Кейт не поблагодарила его, она вообще никак на это не отреагировала.Я попросил оставить меня с Кейт наедине, и, получив еще один шиллинг, охранник предоставил в мое распоряжение чулан, освещаемый крохотным фрагментом окна. С похабной ухмылкой он закрыл за собой дверь, посоветовав кричать, если потребуется его помощь. День был пасмурный, и в комнате царил полумрак, но мне не требовалось много света. Единственным предметом мебели здесь, чему я не удивился, была узкая койка, покрытая рваным одеялом; когда мы вошли, во все стороны брызнул крысиный выводок. Я едва ее знал и гадал, как сложится разговор. Кейт могла кинуться в драку, а могла и поджать хвост. Она молча сидела на койке, опустив голову, ничего не спрашивая и не прося.— Ну, Кейт, — сказал я, выдавив ироничную улыбку, которой все равно не было видно в тускло освещенной комнате, — ты, как я вижу, попала не в слишком приятное положение.— Я не пойду на виселицу за то, чего не делала. — Она так старалась справиться с дрожью в голосе, что я думал, у нее лопнет челюсть. Она прямо взглянула мне в лицо. Я не мог ошибиться: она бросала мне вызов. — О боже, — пробормотала она, — о, Джемми.— Мне жаль, что так вышло с Джемми, — сказал я ласково.Она покачала головой.— Джемми, — еле слышно сказала она. Она еще ниже опустила голову. — По крайней мере, он не будет меня больше бить. И не будет заставлять хранить добычу, которую нельзя никому продать, чтобы Уайльд не узнал. Это все наверняка из-за него. — Она неожиданно подняла голову и посмотрела мне в глаза. — И из-за тебя тоже. А я на виселицу не пойду за то, чего не делала.— Нет, — сказал я. — Ты не пойдешь на виселицу, Кейт, если мы договоримся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166