— спросил он.— Я ничего не говорил ему о Рочестере, — сказал я. — И я понятия не имею, кто такой Вирджил Каупер. Поэтому даже если он сделал эти записи после нашей встречи, это доказывает, что он знает что-то, что не говорит мне.— Но возможно, это только его домыслы. Они ничего не доказывают.— Да, верно, но, по крайней мере, у нас есть новое имя. Вирджил Каупер. Думаю, это кто-то из «Компании южных морей» и он может нам что-нибудь рассказать.Я достал листок бумаги и записал имя, а потом взялся снова изучать стопки бумаг. Элиасу все это порядком наскучило, и он перешел к изучению стоявших на полках гроссбухов Блотвейта, но обнаружил в них лишь множество ничего не говорящих имен, цифр и дат.Какое-то время, будучи в приподнятом настроении от находки, мы работали эффективно и молча. Но Элиас был не способен долго хранить молчание.— Ты так и не ответил на мой вопрос, — сказал он. — Ты бы женился на этой вдовушке, если бы она согласилась выйти за тебя?Хотя Элиас подтрунивал надо мной, в его голосе звучало что-то необычное — какая-то грусть и одновременно некая радость, словно он был на пороге чего-то нового и необыкновенного.— Она никогда не выйдет за меня, — сказал я наконец. — Поэтому нет смысла отвечать на твой вопрос.— Думаю, ты уже на него ответил, — сказал он с нежностью.Я избавил себя от дальнейших вопросов, наткнувшись на черновик письма, адресованного человеку, чье имя я не мог разобрать. Я бы не обратил на него внимания, если бы не заметил одно имя в середине страницы. «Сарменто ведет себя как сущий идиот, но об этом позже». Это было единственное упоминание клерка моего дяди, которое мне встретилось. Замечание вызвало у меня улыбку, и мне отчего-то стало приятно, что мы сходимся во мнении относительно личности Сарменто.Мои размышления были прерваны звуком шагов из коридора. Мы бросились раскладывать бумаги по местам и гасить свечи. Наша паника прекратилась, когда мы увидели Бесси, которая вбежала в кабинет, приподняв юбки.— Мистер Блотвейт проснулся, — задыхаясь сказала она. — Подагра не дает ему спать. Я должна приготовить ему чашку горячего шоколада, а потом он собирается спуститься вниз. Так что давайте мне мои полкроны и убирайтесь.Я отдал ей монету, а Элиас тем временем загасил оставшиеся свечи. Я только мог надеяться, что пройдет достаточно времени, прежде чем Блотвейт спустится в кабинет, и тот, кто будет зажигать свечи, не заметит, что воск мягкий и теплый.Бесси в тишине провела нас по лабиринту коридоров к черному входу.— Не вздумайте снова сюда прийти, — сказала она мне, — если только не захотите чего другого. У меня нет времени заниматься интригами деловых людей. Мне такие вещи ни к чему.Она сделала реверанс и закрыла дверь, и мы с Элиасом оказались на улице. Был поздний час, и я вынул свой пистолет, чтобы всякий, кто хотел бы напасть на нас, прежде подумал.— Удачно провели время? — спросил Элиас.— Думаю, да, — сказал я. — Мы знаем, что Блотвейту известно о фальшивых акциях «Компании южных морей» и что он связывает с этим моего отца. И у нас есть новое имя — Вирджил Каупер. Знаешь, Элиас, у меня такое чувство, что мы хорошо поработали и что сведения, которые мы получили сегодня у Блотвейта, окажутся для нас самыми полезными.Я не понял, был Элиас со мной не согласен или просто хотел вернуться домой и лечь спать. Глава 19 Я принял решение посетить здание «Компании южных морей» на следующий день, но сначала я хотел навестить дядю и рассказать ему о своих приключениях вдоме Блотвейта. Я еще не был уверен, хочу ли я ему рассказывать о Сарменто, но мне надоело играть в кошки-мышки. В любом случае я скажу ему, что директор Банка Англии дал ясно понять, что его интересует мое расследование.Признаюсь, желание повидаться с дядей в немалой степени было вызвано желанием снова увидеть Мириам. Мне было интересно, как скажутся на наших отношениях те двадцать пять фунтов, что я ей одолжил. Такого рода долг мог бы вызвать неловкость, и я был намерен сделать все от меня зависящее, чтобы избежать такой неловкости.Складывалась забавная ситуация: если бы я больше знал о хорошенькой вдове Аарона, вполне возможно, я бы вернулся в лоно семьи раньше. И хоть я шагал, напевая про себя веселую песенку, я совсем не был уверен в своих намерениях. Вопреки распространенному мнению о вдовах, я не был человеком, который мог посягнуть на добродетель женщины, бывшей мне близкой родственницей и живущей под защитой моего дяди. С другой стороны, что мог предложить такой человек, как я? С моими едва наскребавшимися несколькими сотнями фунтов в год мне было нечего предложить Мириам.По дороге к дому дяди, когда я вышел на Берри-стрит с Грей-Хаунд-элли, из задумчивости меня вывел внезапно появившийся передо мной нескладный нищий. Это был еврей-тадеско — так мы, иберийские евреи, называли выходцев из Восточной Европы. Он был средних лет, но выглядел вне возраста, как человек, который постоянно недоедает и надрывается от тяжкого труда. Мои читатели могут даже не догадываться, что существуют различные категории евреев, но мы различаемся в зависимости от страны нашего происхождения. Сюда, в Англию, первыми, еще в прошлом веке, прибыли мы, иберийские евреи. До недавнего времени мы превосходили по численности наших сородичей-тадеско. Благодаря возможностям, которые дала Голландия нашим изгнанным предкам, большинство евреев, занимающихся бизнесом и брокерским делом, — выходцы с Иберийского полуострова. Тадеско же часто притесняли и угнетали в странах, откуда они бежали, и они прибывали в Англию, не имея профессии или образования. Поэтому большинство нищих и старьевщиков были выходцами из Восточной Европы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166