– У нас получилось, – сказал Адам, глядя поверх фото аппарата. Он на мгновение задержал взгляд на Бетани. – На этих снимках ты выглядишь действительно красивой.
Он сказал это, понизив голос до интимной глубины, как будто они с Бетани были наедине и никто больше не мог его услышать.
В ответ Бетани улыбнулась. Она выглядела потрясенной, как будто опыт оказался слишком реалистичным. Она могла бы замерзнуть до смерти, если бы не была осторожна.
Наташа схватила полотенце, лежавшее на земле, и передала девушке.
– Разрешите, я помогу вам снять платье.
– Спасибо.
Бетани промокнула концы волос и медленно повернулась к ней спиной. Расстегивая десятки крошечных кнопок, крючков и петелек, Наташа почувствовала, что девушка дрожит.
– Это было интересно! Я думала, фотограф просто попросит вас улыбнуться.
– Адам говорит, что сделать все по-настоящему можно, если войдешь в роль, как актриса.
– Это репродукция «Офелии » Миллеса, не так ли?
– Да.
Она вынула из волос пару ромашек. Ногтем пальца проделала аккуратное отверстие в одном из лепестков, маленькое, как ушко иголки.
– Вы учитесь в колледже? – спросила Наташа.
– Я работаю в цветочном магазине. Еще не решила, чем хотела бы заниматься в будущем. – Она вдела одну ромашку в другую. – Мне нравится, что люди всегда улыбаются, когда кто-то дарит им цветы.
Платье упало вокруг ног Бетани, она перешагнула через него, оставшись в белом бюстгальтере и трусиках. На шее у нее был черный шнурок с серебряным кельтским крестиком. Она была маленькой и хрупкой. Ребра и тонкий узор синеватых вен четко просвечивали сквозь бледную кожу. Стоя лицом к Наташе, она завернулась в полотенце.
– Вы, должно быть, думаете, что я сумасшедшая, как Офелия.
Наташа улыбнулась:
– Вовсе нет.
– Спасибо, что пришли. Извините, я заставила вас ждать.
– Никаких проблем.
Бетани нагнулась к вороху помятой одежды, достала просторную черную вельветовую юбку и черную рубашку, потом перекинула крестик на спину.
Наташа вспомнила, что такую одежду она носила, когда была студенткой.
– Я покопалась немного в родословных различных ветвей Маршаллов, – сказала она. – В основном, глочестерширских.
Бетани обхватила себя руками, взглянув через плечо на Адама, затем перевела взгляд на свои босые ноги. Она говорила очень тихо:
– Вам обязательно знать полное имя человека, чтобы исследовать историю его семьи?
– Да, это очень важно. – Наташа надеялась, что не совершила ошибки. Ей хотелось сделать первый шаг и не выглядеть при этом невежливой. – Для начала нужны подробные сведения о матери и об отце.
– Моя фамилия на самом деле не Маршалл.
Наташе пришлось приложить некоторое усилие, чтобы удержаться от вопроса: «А как же на самом деле тебя зовут? » Опыт научил ее, что молчанием можно скорее добиться ответа.
Однако этого не случилось. Бетани подняла руки, чтобы убрать мокрые волосы с шеи. Потом посмотрела на небо, на появившийся там тусклый серп луны, хотя был еще полдень.
– А вы знаете, что лунатик буквально означает «ударенный луной»? Считается, что именно лунный свет сводит с ума. Это вполне вероятно, если задуматься. Луна управляет приливами, а человеческое тело на восемьдесят процентов состоит из воды.
– Думаю, в этом что-то есть.
Наташа гадала, сколько Бетани лет – девятнадцать, или, быть может, чуть больше двадцати? Приблизительно столько, сколько ее сестре Эбби.
– Язычники думают, что луна обладает исцеляющей силой. Может, это означает, что быть немного сумасшедшим – признак здоровья.
Бетани слабо улыбнулась.
– Я лучше схожу за джемпером.
Она сунула ноги в черные матерчатые туфли и направилась к тому месту, где на дороге возле купы деревьев была припаркована машина, темно-серая «Лянча-Дельта».
Адам Мэйсон складывал штатив, упаковывал фотоаппараты.
Наташа осторожно подняла с земли тяжелое платье, расправила юбку, чтобы та поскорее высохла. Вышивка и ткань были превосходными. Похоже, платью было как минимум 150 лет. В те времена, когда королева Виктория еще не ввела в моду белые свадебные платья, такие, без сомнения, надевали только на балы или на свадьбы. Оно заслуживало лучшей участи, чем купание в зимнем Виндраше.
Подойдя к реке, она нагнулась и опустила пальцы в воду. Вода была ледяной. Вода притягивала. Она заставила бы твое сердце бешено колотиться, а кожу сжаться и покалывать. Ты бы почувствовала, как мышцы немеют, а воздух выдавливается из легких. Но через мгновение холод уже не так силен. Остается искрящееся чувство освобождения, оцепенения, успокоения – как будто душа почти покинула твое тело... У Наташи появилось искушение прыгнуть в воду прямо сейчас, не обращая внимания на то, что Адам Мэйсон стоит в нескольких метрах от нее.
Вместо этого она выпрямилась, вынула из кармана запечатанный плотный белый конверт с написанным на нем адресом, в котором лежала рождественская открытка для Маркуса и который так и не был отправлен. Она медленно разорвала его пополам, потом сложила половинки вместе и снова разорвала. Наташа разбросала обрывки по воде, они покачались на поверхности, словно лепестки роз, потом намокли и быстро исчезли, унесенные течением. По древнему обычаю она принесла жертву воде, отдала дань богам реки. Этот конверт почти неделю лежал в кармане, прожигая в нем дырку, вернее, в ее сердце. Уничтожив его таким образом, она почувствовала удовлетворение. По крайней мере в течение десяти секунд.
– Вы раньше здесь бывали?
Это были первые слова Адама Мэйсона, обращенные к Наташе, с момента их знакомства, состоявшегося полчаса назад. Она украдкой посмотрела на него:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98