— Пустыне? Я о ней что-то слышала…
— Первоначально корпорация «Рола» намеревалась найти в Такла-Макане, на западе Китая, нефть. Однако, начав операцию, они сообразили, что могут докопаться до таинственной древности.
Сара не имела об этом ни малейшего представления.
— Коренное население района Такла-Макан, чьими усилиями был создан Великий шелковый путь — торгово-обменная дорога гигантской протяженности, связавшая Восток с Западом, — вымерло примерно две с половиной тысячи лет назад. Незадолго до прихода к власти первого императора Цинь.
Эти люди строили целые города с поистине поразительными сооружениями. А носили тартаны, обматывая их вокруг бедер, подобно кельтам. Никто до сих пор не знает, откуда пришел этот народ. Его появление в мировой истории примерно совпадает с возникновением шумеров, но и о происхождении шумеров никому ничего не известно.
Они были высокие, светловолосые и рыжие — люди, населявшие Такла-Макан. Словом, выглядели как иноземцы, но тогда Китая еще и не существовало. Их язык походил на германские и кельтские. Мы полагаем, корпорация «Рола» раздобыла какую-то информацию, которая указала им путь к пирамиде Цинь в Антарктике.
Элен протянула Саре желто-коричневый конверт и поднялась со стула.
— Что это?
— Краткое описание того, что, по нашему мнению, происходит на самом деле, — ответила Элен.
Она взяла сумочку.
— Главное, о чем я хотела вам сказать, Сара: в действительности все не так, как кажется. Будьте бдительны. Вы, ничего не подозревая, в этой истории играете одну из ведущих ролей. И поосторожнее с Китаем, — добавила она. — Может, они вовсе и не враги, их просто выдают за злодеев.
— Прости, я опоздал, — вклинился в их беседу ровный глубокий голос.
Сара безотчетно спрятала письмо в сумочку и только тогда повернула голову.
Он ни на грамм не пополнел. Не полысел. И как будто ни на день не состарился. Рип Торн до сих пор был потрясающим сорокапятилетним парнем. Как прежде. И, как прежде, смотрел на тебя по-акульи пронизывающе, словно в поисках слабого места. Зондируя почву.
— Рип… э-э… привет, — промолвила Сара, злясь на себя за глупую растерянность.
Мысли в голове кипели, но она четко знала, что вот-вот сумеет привести их в порядок.
Торн поцеловал ее в щеку и настороженно взглянул на Элен Пэрис.
— Твоя подруга?
— Я уже ухожу, — любезно проговорила Элен и зашагала прочь.
Торн взял Сару за руку.
— Пойдем, — произнесен. — Я искал тебя в фойе. Надо было сразу заглянуть в бар.
На улице их ждала машина.

Центральная солнечная обсерватория.
19.15
— Что это, черт побери? — спросил Ральф Мейтсон, обводя изумленным взглядом ряд мониторов.
Он, Дауэр, Гэнт и Хаккетт находились в коммутационном центре на удалении двух исследовательских блоков от лаборатории ЯМР. Солнечные обсерватории по всей планете и за ее пределами скачивали мощные потоки информации.
Хаккетт настроил компьютеры. Специалистов, которые разбирались бы в этих данных, помимо него, в центре не было. Лишь лаборанты, с хмурыми лицами сновавшие туда-сюда.
— Вы наблюдаете за уникальным процессом тепловой конвекции внутри Солнца, — объяснил Хаккетт.
На экране рабочей станции между графически изображенным ядром и поверхностью Солнца двигались круги. Картинка напоминала разрезанный апельсин.
— Выглядит красиво, — заметил Мейтсон.
— Не в красоте дело, — ответил Хаккетт. — Тепловая конвекция отвечает за циркуляцию атмосферы и вод Мирового океана. Определяет изменения погоды на Земле — краткосрочные и средней продолжительности. Способствует смещению континентальных тектонических платформ, воздействуя на магму Земли.
— Потрясающе.
— Кстати, что с экспедиционным планом? Удался?
— Вполне. Половину оборудования доставят в Антарктику сегодня вечером. Остальное полетит вместе с нами. Вам когда-нибудь доводилось иметь дело с оружием?
— А электронная пушка считается?
— Нет.
— Тогда не доводилось.
— Мне тоже. Но теперь нас собираются вооружить. Сами понимаете, в целях личной безопасности. Так ведь, адмирал?
Дауэр не ответил.
— Не-а, ни черта я не понимаю. Но бог с ними. По сути, какая разница? Не заставят же нас стрелять в самих себя, верно?
Мейтсон посмотрел на экран, потом на физика. Гэнт, перехватив его взгляд, негромко спросил:
— Что-нибудь ищете?
— По-моему, за все это время на Солнце не произошло ни малейшего изменения. Когда же бури прекратятся?
— Неизвестно, — произнес Хаккетт.
— Но ведь чем-то они обусловлены? Не сами же по себе разыгрались?
— Не исключено, что сами по себе, — сказал Хаккетт.
— Солнце — упорядоченная система.
— Да уж! — воскликнул Мейтсон. — Сплошные ядерные взрывы. Что в этом упорядоченного?
— Упорядоченность — понятие относительное, — ответил Хаккетт. — Единственный ядерный взрыв здесь, на Земле, —
уже катастрофа. На Солнце же, где реакции ядерного синтеза осуществляются непрерывно, аномалией считалось бы наше с вами появление. Солнце живет по своим законам и четко их соблюдает. По крайней мере, просыпаясь каждый день по утрам, мы неизменно его видим. Вот оно, светит, выполняет свои солнечные обязанности. Так было миллионы лет. Об энтропии вы что-нибудь слышали?
— Естественно. Энтропия — мера неупорядоченности в системе. Все разрушается. Если уронишь на пол кружку, она разобьется. И больше никогда не станет такой, как прежде.
— Правильно. Все рано или поздно разрушается. Ученые называют это неупорядоченностью. Так для чего же мы существуем?
— Ну?
— Жизнь. Деревья. Мы. Черт, да даже облака! Если в мире столько бестолковщины и если так и должно быть, как нам удается это сносить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164