Мастер трудился в углу над широким блюдом. Деревянным молотком и чеканом он заканчивал выводить по его краю узор из листьев. Когда Джудит вошла в мастерскую, на ее лицо и фигуру из открытого окна упал косой мягкий свет, и Найалл, обернувшийся посмотреть, кто пришел, увидел ее, на мгновение застыл, не выпуская инструменты из рук. Потом он положил их и пошел навстречу посетительнице.
— К вашим услугам, госпожа! Чем могу быть полезен?
Они были едва знакомы, только как ремесленник, держащий лавочку, и заказчица, но то обстоятельство, что он жил и работал в доме, который она подарила аббатству, заставляло их относиться друг к другу с особым напряженным вниманием.
За те годы, что Найалл являлся съемщиком дома, Джудит была у него в мастерской раз пять: он снабжал ее булавками, заколками для кружев к корсажам платьев и мелкой кухонной посудой, а кроме того, он сделал ей печать дома Вестье. Найалл знал все о Джудит: благодаря тому что она подарила дом монастырю, ее история стала общеизвестна. Однако Джудит мало что знала о Найалле, только то, что аббатство сдало ему некогда принадлежавший ей дом, и то, что о самом мастере и о его работе с похвалой отзывались и в городе, и в Форгейте.
Джудит положила на длинный стол свой требующий починки пояс — тонкую полоску мягкой, прекрасно выделанной кожи. Он был украшен маленькими бронзовыми розетками, окружавшими дырочки для языка пряжки, и на другом его конце имелась бронзовая накладка. Яркие эмалевые вставки на бронзе выглядели чистыми и новыми, однако швы на коже были потертыми и пряжка отсутствовала.
— Я потеряла ее где-то в городе, — сказала Джудит. — Дело было вечером, когда уже стемнело, и я не заметила, как пояс соскользнул из-под плаща. Я потом вернулась и стала искать, но нашла только ремень, пряжка пропала. Шел дождь, кругом стояли лужи, в канавах было полно талой воды. Сама виновата: я же видела, что нитки износились, его следовало починить раньше.
— Тонкая работа, — заметил Найалл, поглаживая пальцами бронзовый наконечник. — Он куплен, конечно, не здесь?
— Нет, здесь, но у фламандского купца, на ярмарке в аббатстве. Я часто носила его, — добавила молодая женщина, — но с конца зимы, когда я потеряла пряжку, он так и лежит. Вы не могли бы сделать мне новую, такую, чтобы она подходила по рисунку и по цвету? Та была удлиненная — вот такая! — Джудит показала кончиком пальца на столе, какой была утерянная пряжка. — Но не обязательно делать такую же, можно овальную или любой другой формы, как вам покажется лучше.
Они склонились над столом, и головы их оказались рядом. Джудит подняла глаза и, казалось, удивилась близости лица Найалла, но мастер был занят изучением того, как выполнены бронзовые украшения и эмалевые вставки, и не заметил ее острого любопытного взгляда. «Достойный, славный человек» — так сказал о нем Кадфаэль, а в устах Кадфаэля это была прекрасная характеристика. Достойные, славные люди составляли костяк общества, их уважали и ценили гораздо больше, чем тех, кто без конца суетился. Бронзовых дел мастер Найалл мог служить образцом таких достойных людей. Он был среднего роста, среднего возраста, волосы не то чтобы темные, а скорее средне-каштановые, голос приятный, густой. Джудит подумала, что ему, наверное, лет сорок. Она отметила его мягкие, уверенные, точные движения. Когда он выпрямился, они оказались буквально лицом к лицу.
Все в Найалле соответствовало облику обычного достойного человека, которого подчас трудно отличить от его соседа, но как бы то ни было, по совокупности отличительных черт никто не сомневался в том, что это именно он, Найалл, и никто другой. У него были густые темные брови, широкие скулы, темно-карие, живые, широко посаженные глаза, в его каштановой шевелюре серебрились седые волоски, гладко выбритый подбородок выступал вперед.
— Вам очень срочно? — спросил он. — Мне бы хотелось хорошенько поработать. Может быть, дня два или три.
— Никакой спешки нет, — с готовностью откликнулась Джудит. — Я так долго собиралась чинить его, что еще неделя не имеет значения.
— Тогда позвольте, я принесу его? Я знаю, где ваш дом в городе, и вам не надо будет приходить за ним. — Это было сказано очень вежливо, но с некоторыми колебаниями, как будто Найалл был не вполне уверен, не примет ли женщина этот знак учтивости за назойливость.
— Вам, наверное, некогда. Разве что если у вас есть помощник… Но я и сама могу прийти за поясом.
— Я работаю один, — сказал Найалл. — Но я охотно принесу вам пояс вечером, когда становится темно. Других дел у меня нет, и совсем не обязательно работать день и ночь.
— Вы живете здесь один? — спросила Джудит, как бы желая утвердиться в своих предположениях. — У вас нет жены? Нет семьи?
— Моя жена умерла пять лет назад. Я привык жить один и вполне справляюсь с тем немногим, что мне нужно. Но у меня есть маленькая дочка. Ее мать умерла во время родов. — Найалл увидел, как внезапно напряглось лицо Джудит, как слабо блеснули ее глаза. Она подняла голову и оглянулась, как будто ожидая увидеть следы присутствия в доме ребенка. — О, здесь ее нет! Я не мог ухаживать за ней. У меня есть сестра, она живет в Палли, это недалеко. Она замужем за конюхом Мортимеров, он работает в их поместье. У сестры своих два сына и дочка, чуть постарше моей. Малышка живет с ними, там она под присмотром женских глаз, и у нее есть с кем поиграть. Каждое воскресенье я хожу навестить ее, а иногда и в будни, вечерами, но ей лучше с Сесили, Джоном и ребятами, чем было бы здесь, со мной, по крайней мере пока она маленькая.
Джудит глубоко вздохнула. Значит, он тоже вдовец, и с ним случилось такое же горькое несчастье, как и с ней, но у него есть бесценное сокровище, а у нее ничего нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11