Не ясно, что станется с творческим наследием художника: найдется ли в семье Вечеллио кто-то, кто поселится на Бири-Гранде и продолжит дело Тициана. Если после этой гнусной чумы никто не вернется из Доломитов, Франческо Бассано уже записался в ряды тех, кто претендует на его мастерскую. Нет слов, лучшей мастерской для художника не сыщешь. А пока я переговорил с Якопо Негретти — Пальма-младшим, — пояснил он для двух французов, не посвященных в мир венецианского искусства. — Он тесно сотрудничал с маэстро и был одним из немногих, кто смог долго удержаться подле него. Пальма предлагает, чтобы полотно, на котором представлен дож Гримани перед Верой, закончил Чезаре Вечеллио. Вот уже лет двадцать, как оно остается незавершенным. Сам же он желает закончить последнее полотно Тициана — «Пьету», которую художник готовил для часовни над своей могилой.
— Виргилий и Пьер видели это полотно. Они побывали в мастерской, — вставил Мариетто.
Тинторетто кивнул, теребя бородку.
— Боюсь, однако, что не они одни! Вся Венеция полна гулом о кончине Тициана. Я посоветовал Пальма-младшему закрыть дом. Если он найдет ключ, то сделает это сегодня. Нужно избежать хотя бы того, чтобы похитили находящиеся там полотна… Заметьте, я не бескорыстен, и мысль приобрести одно из последних творений кадорца мне вовсе не чужда. Я восхищался его поздней манерой письма, пусть даже сам пишу иначе.
На этом Тинторетто откланялся и исчез в направлении своей мастерской.
Настал час решать, что предпринять дальше. Мариетто изложил свой план:
— Мне кажется, сейчас важнее всего вести поиск в трех направлениях: в мастерской маэстро — теперь, когда мы определились с полотном, неплохо было бы посмотреть его; расспрашивая Пальма-младшего, который может вспомнить что-либо важное, и в архиве Авогадории, где неплохо было бы покопаться в делах об убийствах.
После подробного изложения плана Пьеру и Виргилию не оставалось ничего иного, как кивнуть и приступить к выполнению первого пункта программы.
Солнце стояло в зените, жара не спадала. В третий раз за три дня парижане направлялись на Бири-Гранде, на сей раз во главе с Мариетто, который вел их самыми потаенными улочками. Когда они ступили на мост, соединяющий набережную Милосердия с набережной Доброй Удачи, крик потряс густой от духоты воздух. Ужас остановил их. Крик, полный боли и отчаяния, повторился. Мариетто определил, откуда он доносился, и кивком указал на одно из зданий на набережной. Дверь была нараспашку. Когда Виргилий переступил порог, тучная крыса бросилась ему под ноги. Издав пронзительный писк, гнусное животное побежало дальше. Виргилий проводил его взглядом и увидел, как оно забилось в щель меж двух камней, которыми вымощена набережная. Его передернуло. В доме на него дохнуло смрадом, напоминающим запах растения «свиной хлеб». Он понял, к чему готовиться. Пьер объяснил ему: подобный запах свидетельствует о трупе или нескольких трупах. Виргилий посторонился, пропуская друга вперед: кому, как не врачу, было по силам зрелище смерти.
Пьер прошел в комнату, откуда доносились душераздирающие вопли. Сперва он увидел со спины мужчину, стоящего на коленях перед чьим-то телом. Затем разглядел и тело, и хотя привык к виду смерти, тошнота подступила к горлу. Труп женщины лежал на полу, вероятно, уже с неделю, поскольку разложение шло полным ходом. Об этом свидетельствовали многие признаки, но самым страшным было лицо умершей, изъеденное страданием, болезнью, временем, тараканами и крысами. Почти ничего не осталось от щек. На месте глаз и носа зияли черные дыры. И перед этим смердящим трупом безутешно плакал мужчина.
В своих ладонях он сжимал то, что некогда было рукой подруги. Поделать, конечно, уже ничего было нельзя, и лучше всего было бы оставить его предаваться своему горю.
Однако Мариетто с большой осторожностью обнял его за плечи, помог подняться и проводил к выходу. Он попросил Пьера и Виргилия обождать, пока он отведет несчастного в церковь Святого Марциала, священник которой сможет его утешить.
Оставшись одни, друзья переглянулись, не в силах вымолвить ни слова. Их тошнило. Кто эта женщина? И этот мужчина? Муж? Отец? Сын? Жених, вернувшийся после расставания и обнаруживший любимую обезображенной, изъеденной крысами? Набережная, где они находились, носила название Доброй Удачи, словно в насмешку над тем ужасом, который тут свершился! Мариетто вернулся таким бледным, что казалось, его кожа стала прозрачной. На щеке его виднелся мокрый след от слез.
Они вновь направились в сторону Бири-Гранде. Как и предсказал Тинторетто, дом художника был разграблен. Собрание костюмов и нарядов исчезло без следа. Все ценные вещи, в том числе коллекция часов, были похищены. Не хватало даже некоторых предметов обстановки. На полу спальни между деревянным сундуком и кроватью под балдахином Виргилий подобрал дукат — доказательство того, что и деньги осели в карманах непрошеных посетителей.
— Полотна на своих местах, — пытался успокоить себя и других бледный и дрожащий Мариетто. — «Пьета» и «Коронование терновым венцом», «Марсий» и «Святой Себастьян», «Вера» — все тут. Вы первыми побывали здесь и, слава богу, унесли рисунки маэстро. Хоть это будет спасено. Поверьте, вы владеете подлинным сокровищем.
Пьер поздравил себя с тем, что накануне они с Виргилием разобрали кипу рисунков и спасли их от уничтожения или похищения. Он дружески хлопнул Виргилия по спине и, схватив его за локоть, потащил в мастерскую вслед за Мариетто. Тот стоял перед «Коронованием терновым венцом».
— Отцу приглянется эта картина, — прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95