— И чего я только не перепробовал, чего только не прописывал и кого только не призывал на помощь: и окуривание можжевельником, и полоскание рта лавровым настоем, и нюхательный табак, и испарения алоэ, и омовение мочой, и камфарные ингаляции, и натирание стрекательной травой, и гвоздичная настойка, и терияк змеиный, и ношение янтаря и амулетов из настоящего рога, и мышьяк в малых дозах, и собирание газов в бутыль, и носовые платки с серой, и свежее молоко, и экскременты, и колокольный звон, и колье из ящерицы, и пережевывание березовой коры, и глотание бумаги с записанной на ней молитвой, и стрельба из пушек, и вычерпывание ложками гноя из зрелых фурункулов… Вплоть до прокалывания семенников! Так чем хуже философский камень! — И, помолчав, мудро добавил: — К тому же, если ваши попытки окажутся не более чем шутка, никто не сможет упрекнуть вас за это…
Мнение дяди укрепило друзей в их решимости, и вскоре, бредя алхимией, с шишками на затылках, они уснули.
Наступило утро четвертого сентября, дядя отправился навещать больных. Но перед этим накрыл стол. Когда Пьер и Виргилий проснулись, он ломился от пахнущего чем-то приятным вина, оладий, тартинок с сухой треской, фруктового компота и обвалянных в сахаре лепешек. За завтраком к ним присоединились Пальма и Мариетта. Развернув лист бумаги с восстановленным текстом Фламеля, они перечли относящееся к картинкам и задумались. Фламель предостерегал: «Не принимайся за дело, не ищи, не находи, не касайся камня ранее того дня, о котором я говорю». У них и в мыслях не было нарушать его запрет. А вдруг за это было уготовано наказание? Но и сидеть сложа руки было негоже. Ведь они обладали подсказками, где именно в Венеции запрятаны камни. Стоило уже сейчас, не дожидаясь равноденствия, пролить свет на загадки и попытаться распознать тайники.
Этому они посвятили все утро. Затем разделились на группы. Виргилий отправился помочь Мариетте управиться с делами.
— Поможешь мне приготовить масло для красок. Если преуспеешь в этом, просись к отцу в ученики. — Она проговорила это, словно дулась на кого-то, при этом ее ямочка больше обычного обозначилась на подбородке.
Виргилий от всего сердца рассмеялся:
— Вряд ли ты найдешь кого-нибудь более бесчувственного, чем я, когда речь идет о высоких материях. Ни играть на музыкальном инструменте, ни сочинять стихи, ни лепить, ни рисовать я не умею. Видно, музы прокляли меня при появлении на свет.
— Речь вовсе не о высоких материях, а скорее об оборотной стороне искусства, о его кухне. Следуй моим указаниям, и все получится.
Усадив Виргилия в глубине мастерской, она стала наставлять его. Зародившись во Фландрии, техника масляной живописи проникла в Италию благодаря Антонелло да Мессина веком раньше. И быстро прижилась среди живописцев Чинквеченто. Благодаря маслу их полотна стали сиять. Они клали краски на грунтованную поверхность тонкими прозрачными слоями, причем нижние слои просвечивали сквозь верхние и таким образом заставляли полотна светиться изнутри. Очищение чудодейственного масла представляло собой процесс, этапы которого были один деликатней другого. В чем и предстояло убедиться Предому. Сперва под наблюдением своего учителя он смешал в широком сосуде неочищенное масло с горячей водой и ждал, пока одна жидкость отделится от другой. В осадок при этом выпала первая грязь. После промывания масла горячей водой то же следовало сделать с помощью холодной. Затем наступил черед мелового порошка, песка и хлебных крошек, которые были призваны поглотить остававшиеся примеси. Далее масло выставлялось на свежий воздух до тех пор, пока не вбирало в себя кислород и не бледнело. Требовалось не только терпение, но и тщание, так как нужно было его все время перемешивать, не давая образовываться на поверхности пленке.
— Осталось прокалить его, — заявила Мариетта, не спускавшая с Виргилия своих лукавых глаз. — А затем проверить с помощью перышка на чистоту. Если перо не обуглится, можно пропускать масло сквозь льняное полотно. Если обуглится, тебя высекут и прогонят вон.
Тинторетта налила масло в керамический горшок со свинцовым дном и разожгла под ним огонь. Церемонно протянула перо своему ученику и кивком головы предложила провести испытание. Виргилий опустил перо в янтарную жидкость и стал водить им. Увы, вскоре по мастерской распространился запах чего-то подгорелого.
— Ай, — всплеснула руками Мариетта, — масло недостаточно чисто. С пигментами его смешивать нельзя. Если ты не можешь приготовить масляные краски, что же говорить о темпере на яичных желтках или об оттеночной краске на детской моче. Они требуют еще большего тщания, ловкости, терпения и умения.
— На детской моче?
У Виргилия мелькнула трусливая мысль, что, слава богу, первого испытания он не выдержал и других, еще менее приятных, ему удастся таким образом избежать.
— Так меня высекут? — прикинулся он испуганным.
— А как же! Немедленно и на глазах у всех!
Сидя подле Мариетты на ступенях моста Богородицы в Садах, Виргилий хотел своей рукой, еще пахнущей маслом, завладеть ручкой Мариетты в пятнах краски. Но она не позволила ему этого сделать. Подняв на него влюбленный взгляд, полный тревоги и еще чего-то непонятного, она проговорила:
— Я люблю тебя, Виргилио, но отец не допустит, чтобы я вышла замуж за человека не нашего цеха.
Эти слова как ножом по сердцу резанули Виргилия. У обоих на глаза навернулись слезы. Он обнял девушку и потерянно прижал к своей груди. У нее было не меньше, а может быть, и больше причин отчаиваться, чем у него. Ведь именно она будет принесена в жертву на алтарь изящных искусств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95