Принесли и носилки, но король, бледный и изнуренный лихорадкой, лишь слабо махнул рукой и, опершись на плечо Монбазона, заковылял к дому. Но не успел он дойти до входа, как навстречу ему бросилась Габриэль.
Бельгард держался в стороне и не мог слышать, о чем они говорили. Он обернулся и увидел, что к нему направляется Рони, мрачное лицо которого говорило о многом. Министр подошел к Бельгарду и перешел прямо к делу:
— С воскресенья непрерывная рвота и лихорадка. Где Ла-Ривьер?
— Мне казалось, что его вызвали в Фонтенбло. Насколько я знаю, за ним посылал Ла-Варен.
— Значит, мы разминулись. Хорошенький сюрприз. Мне придется немедленно послать еще одного гонца за Беро в Париж. Все равно они нужны нам оба.
— Неужели все так плохо?
— Своему злейшему врагу не пожелал бы я такой болезни.
Он посмотрел на лестницу крыльца, где король и Габриэль продолжали о чем-то говорить. Рони молчал, но его молчание было красноречивее сотен слов. Он внимательно взглянул на Бельгарда.
— Я не знал, что герцогиня так рано ложится спать.
— В замке холодно, в каминах очень плохая тяга.
От ледяного взгляда Рони Бельгарда бросило в дрожь.
— Вам стоит поискать себе нового камердинера. У вашего так сильно дрожат руки, что он, как видно, не в состоянии как следует застегнуть камзол своего господина.
С этими словами Рони отвернулся, оставив Бельгарда, и, подбежав к всадникам, продолжавшим толпиться возле кареты, приказал двоим из них не мешкая скакать в Фонтенбло, найти Ла-Ривьера и доставить его в Монсо.
Бельгард не спускал с него глаз. Едва слышно выругавшись, он заново застегнул камзол и размеренным шагом последовал за придворными, вошедшими в вестибюль замка.
Через несколько часов прибыл Ла-Ривьер. На рассвете приехал Беро в сопровождении столичных врачей и хирургов. Горячая ванна и компресс из масла сладкого миндаля облегчили страдания короля, но тем не менее после тщательного осмотра, учиненного прибывшим врачебным сообществом, оно пришло к выводу о неизбежности хирургического удаления камней из мочевого пузыря.
В последующие дни врачи рассуждали о случае и спорили о правильности диагноза. После этого настало время подумать о сроке проведения операции. Все врачи были единодушны в том, что данное время года благоприятствует оперативному вмешательству. Так как холод и сухость суть главные стихии мочевого пузыря, то было бы верным выбрать для операции такое время, когда Марс и Сатурн не противостоят Луне. Противоречия возникли лишь по поводу места оперативного доступа. Одни врачи настаивали на том, чтобы провести операцию через половой член, так как это наиболее безопасный путь удаления камней. Опыт показывал, что разрез между задним проходом и мошонкой весьма рискован и к тому же намного болезненнее, чем одиночный разрез на боковой поверхности члена. Кроме того, при таком подходе можно использовать то обстоятельство, что крайнюю плоть, которую при выполнении операции вытягивают далеко вперед за головку члена, можно после успешно проведенного вмешательства натянуть назад, чтобы прикрыть ею рану, создав естественную защиту от воспаления. Ла-Ривьер весь день отстаивал эту методу, но был вынужден в конце концов уступить доводам Беро о том, что, во-первых, камень еще не вышел в мочеиспускательный канал и что, во-вторых, никто не знает, позволят ли размеры камня провести его по каналу. Кроме того, вообще неизвестно, со сколькими камнями им придется столкнуться, и будет весьма прискорбно, если они удалят один камень из мочеиспускательного канала только для того, чтобы позже удостовериться в том, что в пузыре есть другие камни, которые по прошествии недолгого времени приведут к возобновлению прежних страданий.
Собрание врачей пришло наконец к единому мнению — выполнить операцию под руководством Беро. Утром двадцатого октября врачи и хирурги собрались в библиотеке замка. Председательствовали Ла-Ривьер и Беро. Рядом с врачами Мареско, Мартеном и Розе, а также с главным хирургом Реньо, который уже оперировал короля по поводу генитального свища, но предоставил право провести следующую операцию Беро, находились и другие прославленные коллеги по врачебному цеху. Все расселись вдоль стены и приготовились старательно записывать речи выступающих.
Первым слово взял Ла-Ривьер, указавший коллегам на исключительную важность данного хирургического вмешательства. В длинной вступительной речи, умело украшенной многочисленными риторическими вставками, он постарался в самом выгодном свете представить собранию заслуги и труды короля, описать бремя его служения государству и всем населяющим его подданным и внушить врачам, что долг всех и каждого — молиться за короля и призывать милость Божью во имя исцеления властителя. Им же самим выпало нечто гораздо большее, нежели просто возносить молитвы. Так как Бог дал каждому его особенный талант — одному плавать по морям, другому печь хлеб, еще кому-то Бог даровал способность писать и оказывать духовные услуги человечеству, точно так же угодно было Господу дать присутствующим в этом зале знание человеческого тела.
Заканчивая речь, он попросил коллегу Беро объяснить присутствующим, каким именно способом собирается он избавить короля от его болезни, с тем, чтобы каждый, кто примет в этом посильное участие, мог скромно и в меру сил исполнить свой долг, дабы оказать Его Величеству скорую и действенную помощь.
Беро поднялся со своего места, подошел к кафедре и начал говорить:
— Великий Мариан, святой Баролитани и его выдающийся ученик Амбруаз Паре оставили нам чудесное знание, которое с Божьей помощью позволит нам исцелить недуг, поразивший нашего возлюбленного короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135