Потом надо было оборудовать мастерскую. Мне была очень не по душе вся эта таинственность, потому что очень опасно устраивать мастерскую без разрешения парижского цеха. Ведь именно поэтому Виньяк работал до этого в пригороде, у одного фламандца.
Ш.Л.: Вы знакомы с этим фламандцем?
ЛЮССАК: Нет, но если вы наведете справки в Вильжюифе, то наверняка его найдете. Виньяк работал там три месяца, и за это время его успели запомнить. Как я уже говорил, Виньяк знал множество редких рецептов.
Ш.Л.: В таком случае можно утверждать, что те странные кувшины с уксусом, которые были обнаружены в пригороде в куче навоза, имеют непосредственное отношение к работе над картиной?
ЛЮССАК: Вам это известно?
Ш.Л.: Да, за вами наблюдали.
ЛЮССАК: Значит, это ваш наблюдатель разлил уксус.
Ш.Л.: Правда ли, что вы вместе с неким Аллебу закапывали в навоз кувшины с уксусом?
ЛЮССАК: Да. Виньяку для грунтовки были нужны свинцовые белила, а поскольку ему велели употреблять только самые лучшие материалы, он решил сам их изготовить. Аллебу снабдил его подходящими емкостями. Слава Богу, что этот ваш дурачок разлил только один кувшин и не нашел второй, иначе картина вообще не была бы написана.
Ш.Л.: Свидетель, который видел вас в поле, утверждает, что нашел в кувшине змею.
ЛЮССАК: Змею? Ха-ха, вот дурак.
Ш.Л.: Что же находилось в сосуде?
ЛЮССАК: Естественно, свинец. Полоса расплющенного свинца. Надо подвесить такую полосу в сосуд с парами уксуса и закопать в навозную кучу. При смешении паров свинец превращается в мелкий белый порошок, который вы можете найти в мастерской любого художника. Змея? Ну и ну.
Ш.Л.: Кроме того, тот же свидетель утверждает, что видел вас в поле тридцать первого октября. Так ли это?
ЛЮССАК: Ну, если он так хорошо все помнит, значит, так оно и было. В тот день дождь лил как из ведра, а в городе было большое волнение по поводу болезни короля.
Ш.Л.: Значит, заказ был получен за несколько дней до этого?
ЛЮССАК: Да, если все так, как вы говорите, то да, за несколько дней до того. Вы можете дать мне немного воды?
Ш.Л.: Кастель, дайте этому человеку стакан воды. Итак, продолжим. Виньяк был принят у герцогини в октябре. Вы утверждаете, что в городе шли разговоры о болезни короля. В то время его величество находился в Монсо. Так же как и герцогиня. Отсюда с достоверностью можно заключить, что она не могла лично принять Виньяка.
ЛЮССАК: Это выходит за пределы моего знания.
Ш.Л.: Как был составлен договор о заказе? Виньяку описали требуемую картину или дали ее набросок?
ЛЮССАК: Я видел только те наброски, которые делал сам Виньяк.
Ш.Л.: А когда картина была готова, пришел кто-то и забрал ее, не так ли?
ЛЮССАК: Нет, Валерия отнесла ее в дом итальянца.
Ш.Л.: Дзаметты?
ЛЮССАК: Да. Оттуда картину, как и в прошлый раз портрет, должны были передать дальше. Король и герцогиня нередко посещали дом Дзаметты.
Ш.Л.: Знал ли сам Дзаметта об этих передачах?
ЛЮССАК: Это мне неизвестно, но думаю, что знал.
Ш.Л.: Видели ли вы эту картину?
ЛЮССАК: Да.
Ш.Л.: И что?
ЛЮССАК: Что я могу сказать? Мерзкая непристойность, которая не слишком-то мне понравилась. Мне думается, что ему и самому было не совсем ясно, для чего все это делается. Он-то делал это из-за денег и в надежде снискать расположение герцогини и добиться ее протекции.
Ш.Л.: Опишите мне картину.
ЛЮССАК: Там были изображены две женщины. Задний план закрыт тяжелым красным занавесом. Передний план обрамлен занавесом такого же цвета, но этот занавес был раздвинут, создавая впечатление открытой сцены. Вообще это действительно похоже на театральную сцену, так как даже сверху картина был ограничена бахромой с кистями. Обе дамы изображены совершенно раздетыми. Они находятся в каменной ванне, край которой прикрыт белой материей. У герцогини видна только верхняя часть туловища. Она стоит прямо, слегка склонив голову, и смотрит куда-то мимо зрителя. Левая рука ее покоится на краю ванны и большим и указательным пальцами собирает в складку белую материю, наброшенную на ванну. В этом месте край ванны не покрыт тканью. Эту деталь Виньяк без изменений перенес из предыдущей картины, чтобы эта подробность бросалась в глаза, но лицо герцогини отчетливо отличалось от ее лица на прежней картине. В тот раз Виньяк написал ее юной, почти девочкой. Теперь ее лицо стало более зрелым, тело тоже стало полнее, фигура более женственной, увеличилась грудь и плечи стали шире. Волосы по последней моде взбиты вверх, а не заколоты венцом, как было модно раньше.
Слева, на краю ванны, сидит другая дама. Ее видно со спины, но голова повернута к зрителю. Все это замечательно уже само по себе. Но что можно сказать о странной игре рук, которая происходит над краем ванны? Правая рука герцогини поднята. Кисть вытянута так, словно она хочет что-то схватить большим и указательным пальцами. Создается впечатление, что она держит в руке невидимое кольцо, которое хочет надеть на палец другой дамы, которая для этого протягивает ей руку. У дамы слева такая же прическа, как у герцогини, но волосы у нее не светлые, а темно-каштановые. Правой рукой она опирается о край ванны, а левую протягивает герцогине жестом новобрачной, которой та надевает на палец воображаемое кольцо. Это все.
Ш.Л.: Кто эта другая женщина?
ЛЮССАК: Этого я не знаю. Вся картина очень своеобразна. Что я должен еще сказать? Очень достойные сами по себе жесты находятся в резком противоречии со своей непристойностью. Исполнение же было мастерским. Создавалось такое впечатление, что обе дамы сейчас оживут и сойдут с полотна. Я часто ломал голову над тем, что могут означать эти жесты, но напрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135