Он настойчиво предложил проводить ее в гримерную, уверяя, что приносит счастье.
– С чего ты взял? – с улыбкой спросила она, ощутив вдруг первые признаки страха.
– Безошибочное чутье. Какой у тебя костюм?
– Экий ты любопытный! Так я тебе и сказала. Секрет.
Он внимательно, с ног до головы, оглядел танцора, встретившегося им в коридоре.
– Его костюм, кажется, интересует тебя не меньше, чем мой, не так ли? – насмешливо поинтересовалась она.
Он многозначительно поднял брови. Потом тепло поздоровался с двумя танцовщицами, которых, очевидно, хорошо знал. Джульетта оставила их втроем в коридоре, вошла в гримерную и повесила сумку на спинку стула перед своим столиком. За остальными пятью столиками пока никого не было. Вскоре, правда, вошла Энска: ни слова не говоря, положила сумку на свое место и вышла. Потом возле двери раздался голос Лутца.
– Может, выпьем кофе? – предложил он. – Ты пришла слишком рано.
Они пошли в буфет. Народу почти не было, и они устроились за столиком в стороне от других. Лутц не сводил с нее сияющих глаз.
– Почему ты так на меня смотришь? – с тревогой спросила она.
– Ну, это же здорово – то, что сегодня произойдет. Боже, Джульетта, твое первое соло! А что ты делаешь потом?
Вопрос ее озадачил. Потом? Понятия не имеет. Она пожала плечами, но выражение лица выдавало растерянность. Лутц дружески похлопал ее по плечу.
– Буду спать, – сказала она. – Полный покой.
– И никакой вечеринки?
– Вечеринка, конечно, будет. У Вивианы. Может, загляну ненадолго. Хочешь, пойдем вместе?
Он покачал головой.
– Нет. После спектакля я сразу домой. Жду старого друга.
Он не отрываясь смотрел на нее сияющими глазами, словно это ему предстояло сегодня вечером танцевать сольный номер. Две балерины вошли в буфет и приветственно махнули им рукой. Одна из них жестами показала, что через пятнадцать минут все участники спектакля должны быть в гримерной.
Джульетта нервничала все сильнее.
– Как ты борешься со сценической лихорадкой? – спросила она. – Перед выходом на сцену?
– Кричу, – ответил он.
– Каждый раз?
Он кивнул.
– За полчаса до выхода. Громко. Резко. И все опять приходит в норму.
Она посмотрела на свою чашку кофе и отодвинула ее. Лутц взял ее правую руку в свою и дружески пожал.
– Это тоже помогает, – сказал он. – Все будет великолепно, я точно знаю.
– Спасибо. – Ей были приятны его пожатие и слова. – Кстати, и за то, что на прошлой неделе ты съездил со мной.
– Нет проблем. Мне даже понравилось. Я всегда хотел побывать в Ростоке.
Она скорчила гримасу.
– Ты знаешь, что в тебе особенного? – спросил он. Джульетта покачала головой.
– Веки. Нижние. Они совершенно горизонтальны. А это, да будет тебе известно, встречается крайне редко. Ты выглядишь волшебно, Джульетта. Мне даже жаль немного, что ты женщина.
Она отняла руку, ощутив укол в сердце.
– Льстец!.. Но все равно здорово, что ты пришел, – тихо сказала она. – А то мне было так неуютно, так одиноко…
Он склонил голову набок и ободряюще посмотрел ей в глаза. Она не могла не улыбнуться.
– Скажи, как ты танцевал с Дамианом? Ты был влюблен в него?
– Разве что самую малость. Он не любил мужчин.
– Тебе его не хватает?
Лутц отвел глаза и ничего не ответил.
– Знаешь, о чем я часто думаю? – спросила она.
Он поднял голову и очень серьезно на нее посмотрел.
– Об этих матерях и бабушках, которые ищут детей и внуков. Ну, ты же был в Буэнос-Айресе? Видел их? Матери, которые кружат по площади вот уже больше двадцати лет. Знаешь, как их называют?
Он кивнул.
– Las locas.
– Las locas… Потому что они хотят справедливости. – Она ненадолго замолчала, а потом продолжила: – И знаешь, о чем я себя все время спрашиваю? Там есть матери… бабушки… но где же, черт побери, отцы?
29
Возвращаясь в гримерную, она пошла через двор между столовой и главным корпусом, где сидела администрация. И слишком поздно заметила две фигуры у ворот.
– Джульетта, дорогая моя!
Услышав этот голос, она едва не задохнулась. Не успела опомниться, как отец уже стоял рядом с ней, обнимая за плечи и мягко подталкивая туда, куда она сама направлялась. Мать все еще болтала с привратником. До ее слуха долетали обрывки разговора, а отец уже надавил на ручку двери, чтобы пропустить Джульетту внутрь, не прекращая при этом осыпать ее вопросами. Она не замерзла? Почему в такой холод она идет через двор, а не по крытому переходу? Наконец, он властным голосом окликнул жену. Мать ненадолго скрылась из виду, оказавшись за пределами светового конуса возле ворот, но вскоре появилась рядом с ними.
– Анита, где ты застряла? Джульетте нужно переодеваться.
Они вместе вошли в вестибюль. Родители были разряжены, словно пришли на прием. Рядом с ними она в своем трико и тапочках чувствовала себя неловко. На какой-то миг ей почудилось, что все может быть как прежде. Отец говорил без остановки. Его нервозность оказывала на нее парадоксальное воздействие: она чувствовала себя спокойнее. Мать вытащила из сумочки программку, стала расспрашивать, в каких номерах она танцует.
– Боже мой, Анита, мы сидим в третьем ряду партера! Неужели с такого расстояния ты не узнаешь собственную дочь?
– Сначала «Вариации» Стравинского, – сказала Джульетта. – В этом балете я не участвую. Потом антракт. После него «Танго-сюита». Она состоит из четырех частей. Я танцую соло во второй части, а в четвертой сначала танцую вместе со всеми, а потом, ближе к концу, опять одна.
Мать с раздражением вертела в руках листок.
– Но где это написано? Я вообще не вижу твоей фамилии!
Сверху донесся первый звонок.
– Мне нужно идти.
Отец снова повернул ее к себе, пока мать продолжала сосредоточенно изучать программку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129