Когда кошмар сражения остался позади, перед ней был обыкновенный мужчина, высокий, худощавый, образцово подтянутый, что редко увидишь у белых. Он был довольно смугл, черные волосы длиной до плеча блестели, как мех у здорового животного. Очень темные, практически черные, карие глаза живо поблескивали в полумраке рассвета. Разрез глаз был действительно необычным, отметила про себя Онор, внешние уголки чуть приподнимались кверху, как у народов Востока. Тонкий нос был с небольшой горбинкой, как у южан. В целом, если б он одел обычную одежду и причесался, как белые, Онор сочла бы его просто человеком, проработавшим всю жизнь на открытом воздухе и сильно загоревшим. Онор дала бы ему на вид лет около тридцати, может, двадцать восемь — двадцать девять.— Зачем вы красите лицо полосами? Спросила наконец Онор. — Они не придают вам привлекательности.— Наши лица не должны нравиться бледнолицым. Они должны внушать страх, почтение…— Ясно, — Онор кивнула, сделав вид, что теперь все поняла. Ее взгляд натолкнулся на могильный холмик, выросший под сосной. Она загрустила о бедной Люси.— Бедная девочка, — Онор подошла к насыпи, словно это помогло бы Люси услышать ее. — Бедняжка….Волк поднял голову и сказал без неудовольствия, но и с ноткой предупреждения:— Ей нельзя было убегать.— Она очень боялась, — возразила Онор. — Боялась до безумия.— Гуронов?— Да.— Тигровая Лилия тоже боится так сильно?— Не знаю, — Онор смутилась, — наверное, не так сильно, как Люси. Она была такая христианская душа. Она так боялась, что вы…Онор покраснела.— Убьем ее? — спросил Волк. — Разве ее не могли убить сразу же?— Да, но она… Все равно, ей казалось, что ей грозит большая беда, если не жизни, то ее женской чести.Волк глядел непонимающе.— Что имеет в виду белая скво?Онор ругнула себя за излишнюю болтливость и рубанула сплеча:— Боялась, что над ней учинят насилие.С минуту они глядели друг на друга. Онор, страшно сожалея, что заговорила о Люси, Волк с искренним гневом в горящих глазах. Он быстро взял себя в руки, и снова голос его зазвучал холодно.— Я слышал, что бледнолицые именно так и поступают со своими пленницами, с индейскими скво и со своими соплеменницами. Но никогда Красный Волк не слышал, чтоб гурон или даже жалкий алгонкин рискнул прогневить богов и навлечь несчастья на свой род и своих потомков. Когда краснокожие — как бледнолицые зовут нас — идут на войну, мы идем на войну.Скво поняла?Онор стало стыдно.— Жаль, что Люси не слышит тебя, Красный Волк. Она судила, как умела.Ведь о вас говорят в городе такое…— И что говорят бледнолицые?— Что вы сдираете скальпы с живых людей…— С мертвых. Очень редко с живых. С больших врагов.— Что вы поклоняетесь Сатане…— Кто это?— Враг нашего Бога, — упростила Библию Онор.— Да? Не знаю, может быть. Но я не слышал о таком боге.— Что вы не знаете пощады… Это правда…— К врагу — пожалуй, — сурово заметил индеец. — Разве бледнолицые не такие же?— Наш Бог предписывает милосердие.— И бледнолицые слушают его?— Не всегда, — признала Онор. Все показалось ей вдруг гораздо более простым.— Послушай, я здесь недавно. И я теперь не пойму, из-за чего все это, Волк? Зачем эта резня? Твой народ живет в лесах, мой в городах. Чем это мешает вам?— Бледнолицые хотят наши земли, — серьезно ответил Волк. — Хотят строить свои города там, где сейчас наши деревни. Их много, они все приезжают, им мало места. Гуронов не интересуют белые, но они не уйдут с земель предков.— Должен быть разумный компромисс.— Что?— Решение, которое устроит всех.— Его нет. Потому война. До конца. Пока бледнолицые не уйдут.— Или пока не будет убит последний краснокожий?— Нет. Гуроны сильны.— С луками и стрелами?— Не сомневайся, скво! — прогремел он.Онор умолкла. Рассвело, и другие индейцы начали готовиться к долгой дороге. Наскоро позавтракав, они двинулись в путь. Рук ей больше не связывали. И без того она, единственная женщина среди этого отряда крепких выносливых мужчин, была полностью бессильна. Весь день они провели в пути.Это был трудный, монотонно текущий день, казавшийся бесконечным. Никаких новых приключений не выпало на долю Онор-Мари. Но уже на следующий день она умудрилась поссориться с Волком.Она сама не поняла, как это случилось, ведь она не была так глупа, чтоб портить отношения с человеком, от которого зависела. Все началось с того, что индейцы неожиданно разделились. Переговорили между собой и по несколько человек стали исчезать в лесу. Скоро, кроме Волка, она осталась в обществе еще двоих мужчин. Они были молоды, хорошо сложены и ненавидели всех бледнолицых без разбора. Пока индейцев было много, они общались между собой, не обращая на Онор внимания. Теперь она вдруг стала действовать им на нервы. Говорили они по-французски плохо. Из-за акцента она и Волка плохо понимала, особенно, если он говорил быстро. А речь остальных она вообще не воспринимала. Они злились, когда она не реагировала на их приказы. Они злились, когда она отставала, когда отходила в сторону. Онор постепенно копила в себе раздражение. Особенно напряженные отношения у нее сложились с молодым индейцем, которого звали Быстрый Олень, естественно, на языке гуронов. Он вообще ненавидел «проклятых бледнолицых», а тут вынужден был целый день видеть перед собой представительницу враждебной расы. Всю дорогу он норовил придраться к Онор, она за словом в карман не лезла, и только взаимное непонимание спасало дело от настоящей драки. Волк наблюдал за ними молча, не защищая Онор, но и не поддерживая Оленя в его придирках. После полудня индейцы устроили привал, но Онор, растянувшаяся в высокой траве, чтобы насладиться отдыхом, вдруг почувствовала себя просто ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94