– Прости, я, наверное, не должна была говорить так откровенно. Просто, если тебе близки интересы твоего друга, а я знак что это так, – отошли эту мисс Уокер куда-нибудь подальше? Даешь слово?
– Даю тебе слово подумать об этом. Но учти: я должен учитывать и чувства Лайли. По крайней мере, можешь рассчитывать на то, что эта ее вольность ей даром не пройдет. – Взгляд Мод говорил, что это не то, на что она рассчитывала; взгляд Данкена – что на большее ей рассчитывать не приходится. – А если хочешь добиться успеха у Кейрона, надо, по крайней мере, чаще находиться с ним рядом. Вот с кем он сейчас и куда его приведет следующая мазурка?
Мод кокетливо улыбнулась, пальцы ее коснулись выреза на платье, как будто она хотела сделать его еще глубже – и рванулась к двери…
Вот он, предмет ее вожделений; она подошла к нему, прижалась, насколько это позволяли светские приличия, и захлопала ресницами, как будто в глаза попала целая куча соринок.
– Кейрон, дорогой, мазурка! А то мне так надоели эти контрдансы! Ну, пожалуйста, Пойдем!
Мод привстала на цыпочки и шепнула ему в самое ухо:
– Так надоели эти глупые щеголи. Так хочется потанцевать с настоящим мужчиной!
Кейрон хорошо знал Мод и понял, что в данном случае лучше не сопротивляться. Ее интерес к нему намного превышал его к ней, но они с детства были друзьями; он не хотел разрушать связи, созданные проведенными вместе годами и взаимными интересами их семей. Ее влюбленность должна пройти, – полагал он.
Кейрон с готовностью протянул ей руку; рука Мод, вся в кольцах, скользнула по его пальцам и нежно погладила черный бархат его костюма – как это было бы приятно, если бы на месте Мод оказалась Элис!
Они нашли себе свободное пространство среди пар, застывших на секунду в церемонном поклоне, и Кейрон, уверенно и привычно, повел свою партнершу в ритме музыки. Мысли его, однако, были далеко. С его стороны было чистым эгоизмом – вовлечь Элис в такую опасную для нее игру. Он, увы, недооценил степени сословных предрассудков Данкена – иначе он бы, конечно, воздержался. Вряд ли, конечно, Данкен уволит Элис, но он будет искать любой повод указать ей на ее место. Кейрон еще поговорит с ним на этот счет, но попозже, пусть немного остынет…
Стройная фигура Мод, ее белокурые локоны – чертовски хороша, – но не для Кейрона. Его мысли были полны Элис. Скромно одетая гувернантка, она затмевала всех этаж султанш и цыганок. Ее магия завораживала, околдовывала. В ней было что-то таинственное, необузданное, дикое. Она была как дверь, запертая на замок, и Кейрон понимая, что не успокоится, пока не найдет ключ.
Элис поднесла спичку к светильнику, который одиноко стоял на краешке ее столика, но в его неровном свете можно было различить лишь контуры стоящей у столика кровати; остальная часть комнаты терялась в темноте. Запах сгорающего жира был резким и неприятным – особенно в сравнении с запахом воска, к которому она привыкла в Брайархерсте. Огонек светильника выглядел одиноко и печально; окружающая тьма, казалось, вот-вот поглотит его. Нечто подобное творилось и в душе у Элис. Дело не только в том скандале, который устроил ей Данкен – хотя и этого хватило бы с избытком. Это все частность, а главное – за что ей выпала такая судьба!
Смерть отца, козни мачехи, жуткий случай с Джулией, утрата наследства – каждое из этих событий по отдельности было страшным ударом. Но все вместе – это было уже свыше ее сил!
Она вынула шпильки, позволив копне своих каштановых волос рассыпаться по плечам, которые тоже ныли, как и ее душа. А вдруг Хэдли так и не сумеет найти убийцу, и он выйдет на ее след? Почему он не пишет? Он знает ее нынешний адрес; она сообщила его в том письме, которое отправила в первый же день своего пребывания здесь. Писала она полунамеками, опасаясь, что письмо могут перехватить, может быть, стоило быть пооткровеннее? Если бы Хэдли знал, как ей тяжело в доме этого угрюмого Данкена, он бы наверняка ускорил поиски, чтобы выручить ее побыстрее. В глубине души она понимала: дело не в Хэдли, ее угнетает собственная беспомощность. Конечно, ее жених делает все, что в его силах. Надо потерпеть. Еще и месяца не прошло, как она покинула Брайархерст. Еще месяц – и она вернется, восстановит свои права и свое подлинное имя.
Пока надо уладить это дело с Данкеном. Она видела его в гневе и раньше, но сегодня Он превзошел сам себя.
Странным образом Элис чувствовала себя в каком-то смысле на его стороне. Ни одна из ее служанок в Брайархерсте не позволила бы себе такого. А если бы позволила, какое наказание бы ее постигло? Ответ очевиден был и для Элис в ее нынешнем положении как смертельный выстрел: она бы, конечно, немедленно уволила такую нахалку.
Элис представила себе, как она, безутешная, бредет по лондонским улицам, вымаливая милостыню, и холодная дрожь пронизала все ее тело – а затем вновь хлынул потоп слез. Она накинула на себя свою легонькую мантилью, завернулась в нее, но холод по-прежнему пробирал ее до костей.
Элис свернулась клубочком, слишком усталая, чтобы встать и зажечь камин, слишком замерзшая, чтобы хотя бы на секунду расстаться с той неудобной позой, которая все-таки не давала ей умереть от холода. Пламя светильника по крайней мере рождало мысли о тепле, и она, как загипнотизированная, не могла оторвать взора от его мерцания. Она вновь вспомнила о сегодняшнем своем позоре.
Нет, она поступила правильно, что не стала извиняться, но, по крайней мере, надо признаться самой себе, что поступила глупо, приняв приглашение Кейрона. Почему она согласилась? Элис очень хотелось бы думать, что она это сделала только потому, что желала потанцевать, но сердце ее подсказывало иное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86