Она ненавидела Юргента, ненавидела за то, что тот не убил Неле, что он щадил ее чувства. Ибо в этом случае — кто может поручиться, что он не питает к ней никакой нежности? Но более всего дочь Квинта бесило, что Юргент не делает никакой разницы между этой грязной рабыней и дочерью сенатора!
— Я приказываю тебе уйти, — Юлия указала Юргенту на дверь, так и не обернувшись в его сторону.
— А если я не подчинюсь? — голос Юргента прозвучал неожиданно холодно и жестко.
— Тогда ты можешь убираться на все четыре стороны! — Юлия испугалась собственного голоса, который прозвучал как будто со стороны, но подлинный ужас девушка испытала, когда поняла, что произнесла последнюю фразу в точности, как Клодия Прима — ее мать. Тот же тембр, та же громкость… Как будто вместе с женщиной, пробудилась в Юлии и та часть души, что досталась ей от ненавистной матери.
Ответа не последовало. Юлия долго прислушивалась к удаляющемуся звуку шагов, а потом тяжело опустилась на колени. Она еще раз взглянула на тело Мину и заплакала. Беззвучные рыдания разрывали грудь Юлии, а слезы текли ручьями по ее щекам. Почему-то Юлия была уверена в том, что больше никогда не увидит этого галла.
На следующий день Либерии прислал небольшой отряд, которому было поручено охранять Юлию и ее спутников до самого Месалонгиона. Известие о ночном нападении повергло его в ужас. Он тут же приказал прочесать весь город в поисках Неле.
— Если эта несчастная не успела покинуть город ночью, мы найдем ее. Я прикажу выбрать для нее самый жестокий способ казни!
— Но она ведь убила всего лишь черную рабыню, — робко попытался возразить секретарь, состоявший при персоне Либерия.
— Ее преступление не убийство рабыни, — Либерии оперся ладонями на стол и подался вперед, — ее преступление — оскорбление Рима, ибо эта несчастная осмелилась обвинять жену сенатора в страшнейшем преступлении — попытке убийства собственной дочери. За эту ложь преступница должна быть жестоко наказана.
Но… — секретарь хотел возразить, что до него доходили слухи о том, что Клодия Прима вполне могла совершить такое преступление, и что всем было известно о том, как мать Юлии противится браку своей дочери. Ходили смутные слухи о том, что между Клодией и Септимусом существует даже какая-то связь…
— Никаких «но»! Ты слышал приказ? Исполняй! Скорее бы уже эта девчонка убралась отсюда. Ее присутствие действует мне на нервы, — Либерии несколько раз нервно прошел от стола к открытому окну и обратно.
— Вы имеете в виду дочь благородного сенатора Квинта? — спросил секретарь, стараясь чтобы его голос прозвучал как можно вкрадчивее, и для усиления эффекта похлопал своими ресницами. Нужно заметить, что природа рано лишила растительности его голову, но зато наградила такими густыми бровями, длинными ресницами и обильной растительностью на худощавом теле, что подобная мимика, улыбка в сочетании с хлопаньем ресницами, могла растопить сердце любого тирана. Даже такого зловредного как Либерии.
— О, боги! Ну какой же еще?!
Но что неприятного в этой девушке? — секретарь старался выглядеть как можно более невинным и наивным. По странности своего характера, он почему-то считал, что ответственен не только за состояние бумаг своего начальника, но и за его настроение, поэтому старался вернуть Либерию хорошее настроение, в тех случаях, когда тот выходил из себя.
— Что в ней неприятного? Да все! Не будь она дочерью сенатора — ее место в борделе на центральной улице. Моргает своими подведенными глазами и хмурит бровки: «Ах, ну почему вы не укрепляете границы?!». Тьфу! — Либерии грохнул кулаком по столу и даже топнул ногой. — Но слава богам, сегодня она уберется отсюда прочь, и надеюсь, что жрецы из храма Гестии в Фессалии пошлют Квинтову дочку в Дельфы, а там ее отправят еще куда-нибудь, скажем в Персию… В общем, главное, чтобы с ней ничего не случалось в Тирении, а что будет потом — это не моя забота. Все! Иди-иди… — Либерии подбежал к своему секретарю, схватил того за локоть и потащил к двери. — Пошел! — и начальник гарнизона дал подчиненному легкого пинка под зад.
Неле наблюдала за тем, как готовится к отплытию почтовое судно, на котором Юлия должна будет отплыть в Фессалийскую долину. С того момента как ее молодая госпожа повелела ей возвращаться в дом Квинта и Неле узнала, что Юргент влюблен в Юлию, и на самом деле последовал за хозяйкой, а не ее рабыней, молодая женщина поняла, что больше никогда не сможет жить как прежде, плывя по течению и безучастно ожидая, что в ее судьбе что-то изменится. Неле решила, что убьет Юлию, но уже не потому, что так повелела ей сделать Клодия, а потому что в сердце бывшей рабыни зажглась новая страсть, гораздо более сильная и ненасытная чем любовь — жажда мести. Дважды отвергнутая, побежденная другой женщиной, Неле превратилась в самого упорного и настойчивого наемного убийцу. Ее и Касса в дом Квинта сопровождал конвой из четырех человек. Бывший центурион рассказал Неле о том, что Клодия Прима, которая лично назначила его начальником охраны для своей дочери, недвусмысленно дала ему понять, что если с девушкой по дороге случиться какое-нибудь несчастье, то она по-царски вознаградит Касса. Неле, в свою очередь, рассказала Кассу о том, что ей Клодия прямо приказала убить Юлию. В результате оба наемных убийцы составили план. По дороге Неле стала рассказывать Кассу о том, как много у нее было любовников. Рассказывала она так сочно и в таких подробностях, что сопровождавшие их солдаты воспламенились желанием. Когда небольшой отряд проходил через лес, конвойные переглянулись и набросились на Неле, однако для того, чтобы удовлетворить свою похоть, им пришлось разъединить цепь, которой были связаны оба охраняемых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59