Максимилиан был уверен, что она приняла какое-то очень важное решение.— Хотелось бы знать, какое, — задумчиво сказал он вслух.— Вы что-то сказали, ваше преосвященство? — обратилась к нему одна из монахинь, стоявших неподалеку.— Ничего, — поспешно ответил епископ и, желая избежать расспросов, ускорил свой шаг.Монахини переглянулись.— Совсем помешался на этой юбке, — зло прошипела одна из них. — Он навлечет на себя гнев Божий, вот увидите!
Днем в монастыре случилось нашествие. Первой прикатила золоченая карета Бетти, герцогини Кентерберийской, следом за ней появилась герцогиня Йоркширская, сестра королевы, и, наконец, появилась леди Сазерленд. Все три дамы решительным строем двинулись в приемную Максимилиана.По всей видимости, там состоялся весьма жаркий разговор. Монахини, собравшись под окном и припав ушами ко всем возможным скважинам и щелкам, жадно прислушивались к происходящему. Вначале стороны обменялись обязательными ничего не значащими репликами о погоде, курсах акций Ост-Индской компании, некоторых общих знакомых и состоянии здоровья королевской четы. Затем Бетти задала епископу прямой вопрос:— Итак, намерены ли вы и дальше удерживать в своих стенах баронессу фон Штерн?Максимилиан попытался прекратить этот разговор, сообщив, что Мари находится здесь по своей воле и ее никто насильно не удерживает. Однако в ответ на это все три женщины заявили, что хотят немедленно ее увидеть.— Это совершенно невозможно! — воскликнул епископ.— Почему? — глаза Бетти сузились до размера прорезей в копилке.— Она… она нездорова.Леди Сазерленд увидела, что руки Максимилиана задрожали, а на его шее отчетливо выступили капли пота.— В чем дело, Максимилиан? — спросила Елизавета, глядя на старого друга в упор. — Я знаю тебя уже больше двадцати лет и теперь уже с точностью могу определить, когда ты что-то скрываешь!Елизавета, я прошу тебя, — епископ посмотрел на леди Сазерленд и осекся. Такого выражения лица он не видел у нее никогда.— Послушайте, ваше преосвященство, — вступила в разговор герцогиня Йоркширская, — если Мари, баронесса фон Штерн, сейчас сама скажет нам, что желает остаться в вашей обители, мы без промедления оставим вас в покое, принеся извинения за это вторжение. Но если вы удерживаете ее силой или… какими-то сведениями…— Как вы смеете упрекать священника в шантаже?! — епископ вскочил и начал нервно ходить туда-сюда. — Неужели вы не понимаете, что я не уполномочен единолично решать это дело?!— Если вы о Реджи, — отозвалась леди Сазерленд, — то он уже на все согласился, а если вздумает чинить какие-нибудь препятствия, то может попрощаться с коллекцией охотничьих ружей, которые достались мне от отца. По закону, это часть моего приданого и я могу распоряжаться ею совершенно самостоятельно. Если, Реджинальд, вдруг, что очень мало вероятно, передумает, то я продам эти ружья принцу Уэльскому, который, как вы знаете, тоже большой любитель старинного оружия.— Невероятно! — Максимилиан обреченно взмахнул руками. — Вы восхищаете меня, дорогая Елизавета!Реджинальд Сазерленд — фанатичный любитель охоты на лис и всего, что с ней связано. Он объездил всю Европу, собирая лучших гончих, лошадей и егерей. Однако коллекция ружей, доставшаяся Елизавете от отца, приводила Реджи в священный трепет. Он мог часами рассказывать о каждом экземпляре, заказал специальные шкафы для хранения коллекции, зимними вечерами самолично чистил и смазывал механизмы.Оставалось только подивиться, насколько причудливо личные дела смешиваются с большой политикой. Кто бы мог подумать, что судьбу «пленницы архивов», которую граф Салтыков безуспешно пытался вызволить, подключив могущественную российскую коллегию иностранных дел, тайную канцелярию, самого министра иностранных дел Безбородко, — решит пристрастие лорда Сазерленда к охоте и его любовь к старинным ружьям?Через полтора часа жаркого спора, в котором леди Сазерленд впервые открыто упрекнула Максимилиана в том, что он способствовал ее неудачному замужеству в своих целях, а епископ впервые в жизни открыто сказал леди Сазерленд, что он не тащил ее к венцу силой, и что если бы она не была увлечена Реджи, то никому и в голову бы не пришло выдавать ее замуж…— Но ты же не мог не видеть, что мое увлечение Реджи не продлится долго! — кричала Елизавета, забыв о приличиях. — Неужели…Она стучала кулаком по столу и пересыпала свою речь бранными словами, чем вызвала немое восхищение герцогини Йоркширской и полный паралич у Бетти.— У меня нет дурной женской привычки все додумывать! — отвечал ей Максимилиан. — Обыкновенно, приходится верить в то, что говорят люди! Если вы рассчитывали только развлечься с молодым лордом Сазерлендом и не собирались за него замуж, то достаточно было одного вашего слова правды — и ничего не случилось бы! Но нет! Вы ведь промолчали! Вы ведь вышли замуж за Реджи! Устроили пышную свадьбу!..Елизавета неожиданно замолчала. Епископ увидел в ее глазах немой укор. Она ведь не может при Бетти сказать Максимилиану, что он слишком часто приглашал ее и Реджи в свой охотничий замок, что Максимилиан слишком часто оставлял их одних… Когда Елизавета поняла, что беременна, лорд Сазерленд сделал ей предложение, от которого, что называется, «нельзя отказаться». Нет, Максимилиан не тащил Елизавету к алтарю силком, он не заставлял ее вступать в брак с Реджи.Максимилиан просто приглашал их двоих в свой охотничий замок, лорд Сазерленд хотел жениться на Елизавете, а она была слишком чувственна, молода и хотела острых впечатлений… Нет, Максимилиан ни в чем не виноват.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59