Марша пораженно молчала, и Брайан вновь стал осыпать ее лицо поцелуями. Нежно касаясь ее мягкой кожи, он продолжал говорить:
— Я так долго ждал момента, когда ты заметишь мои чувства, но ты все продолжала гоняться за Джеффом. Ты создала призрачный образ героя, которого на самом деле не существует. А если он и существует, то не любит тебя, вот в чем дело. И в то же время я всегда был рядом с тобой, я ждал твоей любви как подарка, а сегодня понял, что такие дары не падают с небес, их надо заслужить. С этого момента я стану вести себя по-другому и не отпущу тебя от себя ни на шаг, слышишь? Сейчас мы вернемся в танцевальный зал, а потом, когда ты проголодаешься, вместе пойдем в буфет. Куда бы ты ни пошла, я буду сопровождать тебя, каждым движением, каждым словом, каждым взглядом буду доказывать тебе свою любовь. Ты слышишь меня, дорогая?
Марша тряхнула головой, словно сбрасывая оцепенение.
— Я слышу тебя, Брайан, слышу и не верю, что это ты. Не знаю, что с тобой произошло, но сегодня ты ведешь себя так необычно… Поэтому я согласна забыть все, что ты тут сказал и сделал. Будем считать, что у тебя случилось помутнение рассудка. А теперь, когда ты пришел в себя — надеюсь, это так и есть, — хочу напомнить тебе, что я влюблена не в кого-нибудь, а в твоего лучшего друга. Поэтому все, что ты наговорил здесь…
— Все это истинная правда! — Брайан пылающим взглядом посмотрел на нее. — Да, я скрывал свои чувства, но больше я не намерен этого делать. Майор Бэнкс — мой друг, это верно, но ты — моя возлюбленная, и с Джеффом нам нечего делить, потому что он не любит тебя!
На это Марша ничего не ответила, она лишь низко опустила голову. Тогда Брайан приподнял ее подбородок и легко поцеловал в губы. Через пару минут они молча вернулись в дом.
Рива медленно открыла глаза. Яркое сентябрьское солнце заглядывало в окно ее комнаты: несмотря на то что по календарю уже наступила осень, на улице до сих пор стояла изнуряющая жара.
Каждое утро она теперь начинала с таинственного ритуала: подходила к раскрытому окну и поднимала руку в безмолвном приветствии. Стороннему наблюдателю подобные действия показались бы странными, но Рива старалась делать это так, чтобы никто ничего не заметил. Объяснялось же все очень просто: Рива в глубине души надеялась, что бравый капитан Джордж Холл хотя бы иногда приезжает на холмы взглянуть, не повязала ли она на дерево желтый платок, сигнализирующий о том, что Фостера скоро повезут на допрос.
Пожалуй, она была благодарна капитану даже за надежду на то, что он может появляться на этом холме хотя бы изредка. Чувствуя поддержку, легче пережить тяжелые времена, особенно сейчас, когда у нее осталось так мало друзей!
Вся ее жизнь в последнее время сосредоточилась на Джеффе Бэнксе. Казалось, он поставил себе целью полностью подчинить себе ее жизнь, и надо признаться, ему это удалось.
Они посещали такое количество светских мероприятий, что Рива недоумевала, когда же Джефф умудряется исполнять свои командирские обязанности. Ведь не могло же быть такого, чтобы обязанности эти заключались исключительно в сопровождении повсюду приглянувшейся ему дамы.
Однако его тактика уже дала соответствующие плоды. В городе только и говорили, что об их интимной связи. В присутствии Джеффа никто не смел и рта раскрыть, однако Рива прекрасно знала, что у них за спиной идет активный обмен информацией. В глазах своих бывших друзей — о, как быстро, неожиданно и совершенно незаметно они приобрели этот печальный статус бывших — она была предательницей, поправшей интересы правого дела.
Никто и знать не хотел, в какие обстоятельства она была поставлена и из чего ей пришлось выбирать. Те люди, которые делили с ней ветхое укрытие в пещерах, в то время как их обстреливали со всех сторон, больше не желали с ней знаться только потому, что она никуда не выходила без сопровождения офицера-янки. Доходило даже до смешного:
вежливо здороваясь с майором, ее старинные друзья делали вид, что Ривы рядом с ним просто нет. Она произносила слова приветствия и слышала в ответ презрительную тишину. Не будь рядом Джеффа, они наверняка не ограничились бы презрительным молчанием, а сказали ей в глаза все, что о ней думают. Пожалуй, это было бы даже лучше: тогда у нее появилась бы возможность оправдаться.
Счастье еще, что этот бойкот не распространился на Теодору, и она по-прежнему ходила к друзьям «на чай» или на прогулки в парк. Всякий раз, сталкиваясь на улице со знакомыми, она останавливалась с ними немного поболтать, и никто не отворачивался от нее.
Сама Теодора считала, что не стоит обращать внимания на поведение окружающих: она была уверена, что, убедившись в невиновности Ривы, друзья перестанут обвинять ее в предательстве. Каков бы ни был интерес майора Бэнкса к ее племяннице, он в достаточной степени джентльмен, чтобы держать себя в рамках приличий.
Рива, разумеется, вовсе не жаждала разубеждать свою доверчивую тетю; в последнее время она вообще стала ближе к северянам, чем к южанам. Часто посещая с Джеффом светские мероприятия, организуемые представителями армии оккупантов, Рива была в курсе последних событий на фронтах и ориентировалась в передвижениях войск ничуть не хуже, чем в кулинарных рецептах.
Так, ей было отлично известно, что армия северян терпит поражение в Теннесси и, вполне возможно, части генерала Макферсона в ближайшее время будут выдвинуты в поддержку запутавшемуся в своих хитроумных планах генералу Роузкрансу.
Впрочем, эта перспектива оставалась довольно туманной; пока ее обсуждали скорее как худший и маловероятный из всех возможных исходов, которым может завершиться план Роузкранса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100