Мой муж меня боготворит! – вскричала она в ответ на слова служанки.
– Он пошел против твоей воли и позвал повариху. Я говорю это, чтобы ты поняла, что происходит.
Селеста внимательно посмотрела на служанку.
– У тебя что, мозги помутились от раны? Муж позвал кухарку, когда мы обе – Док и я – отказались выполнить его распоряжение, и он позвал ее только потому, что знал: она сделает все, что он прикажет.
– Потому что между ними существует связь.
– Потому что он знает, что она выполнит любое его распоряжение, вовсе не думая о том, к чему это приведет!
– Ты ошибаешься!
Красивое лицо Селесты исказила злобная усмешка.
– Ты пытаешься мне внушить, что мой муж предпочел бы мне эту худую, безвкусно одетую женщину? – прошипела она.
– Девушка и впрямь худа, но одета она отнюдь не безвкусно, у нее есть характер, с которым считается и которым восхищается твой муж.
– Ну откуда тебе знать, что происходит за дверью твоей комнаты, ведь ты лежишь в этой постели как бревно?
– Ты ошибаешься – я много чего знаю. – Темные глаза Маделейн сверлили лицо Селесты. – Я внимательно слушала, о чем говорили за ужином работники на кухне. То, что они едят там, а не в сарае для угля, – это победа кухарки, а ты не способна навести порядок.
– Сейчас мне приходится думать над более важными вещами.
– Может быть, но мужчины благодарны ей за это. А еще они говорят, что она чувствует себя на кухне полноправной хозяйкой, а ты не оспариваешь ее право на это.
– Хозяйка на кухне? Ты считаешь это подвигом?
– Ты уступила ей кухню. А еще ты позволяешь ей заходить в мою комнату, а следовательно, уступила ей право нарушить уединение этой комнаты. Ты должна задуматься над тем, что вскоре ты уступишь ей еще одну комнату, очень важную для нас.
– Что это ты имеешь в виду.?
– Теперь она входит в спальню твоего мужа.
– Злобная ведьма! Мой муж не желает никакой другой женщины, кроме меня.
– Эта девушка молода.
– Я тоже!
– И она для тебя угроза.
– Мой муж не поддается на ее провокации. Он даже не может справиться с тем, что у него есть.
– Он поправляется.
– Потому что я ему это позволила.
– Мужчины говорят о ней с уважением.
– Мне все равно, что они говорят.
Маделейн упорствовала:
– Пора обезопасить себя и не пускать Онор в комнату твоего мужа. Он любит молодых девушек. Больной или здоровый, он всегда останется в душе бабником.
Грудь Селесты вздымалась от ярости.
– Твой ум повредился от безделья, старуха! Мой муж влюблен в меня и только в меня. Он желает меня и только меня. А когда придет время, он даст мне то, что я хочу, потому что почувствует себя обязанным мне и не сможет устоять перед моим натиском.
– Я просто предостерегаю тебя.
– Мне это неинтересно.
– Ошибка не принимать во внимание мои советы.
– Ошибку совершаешь только ты, старуха! И прислушайся к моим советам: пока ты не сможешь самостоятельно вылезать из постели и садиться в кресло-каталку, ты будешь лежать там, где лежишь сейчас, потому что я не собираюсь тебе помогать!
– Значит, я, также как и твой муж, вынуждена буду позвать на помощь кухарку.
Разъяренная Селеста отпрянула от негритянки, сидевшей с каменным лицом, вышла и с треском захлопнула за собой дверь.
Рэнди разглядывал засоренный пруд, на который они наткнулись после того, как в течение целого дня занимались изгородью. Он скосил глаза на слабые лучи предвечернего солнца, поднял шляпу и стер рукой пот со лба, после чего решил поговорить с остальными:
– Баку это не понравится.
– Черт, как же это получилось?
Большой Джон соскочил с лошади, встал на колени, зачерпнул воду и поморщился от неприятного запаха гнилой воды. Нахмурившись, он повернулся к Митчу:
– Разве не ты говорил, что проезжал здесь позавчера и все было в порядке?
– Насколько я мог разглядеть, да.
Рэнди взглянул на пасущийся скот, медленно продвигавшийся в сторону водоема.
– Похоже, мы оказались здесь очень вовремя, иначе у нас передохло бы все стадо.
– Верно.
Большой Джон медленно поднялся на ноги.
– Выбора у нас нет. Думаю, нам придется отогнать все стадо на другое пастбище, пока мы не огородим и не вычистим этот несчастный пруд. Так что работу сегодня мы, похоже, закончим гораздо позже, чем собирались.
– Тогда пора начинать. Хорошо, что мы огородили северное пастбище, а то случилась бы настоящая беда.
– Большой Джон, Митч, соберите стадо и начинайте ею перегонять, – распорядился Рэнди и повернулся к Джейсу, молча сидевшему на лошади: – Я останусь здесь и сделаю все, что смогу, а тебе придется вернуться в дом и привезти на телеге подходящие лопаты и остатки проволоки. Вычистить этот пруд будет непросто.
Джейс повернул лошадь в сторону ранчо. Он взглянул на положение солнца на небе и недовольно покачал головой, погоняя лошадь. Это был ужасно длинный рабочий день, и кажется, он не скоро закончится.
Конечно, он хотел, чтобы день наконец закончился. Еще ему хотелось, чтобы вся его временная работа на ранчо «Техасская звезда» тоже закончилась – он был уверен, что, если делами займется Бак, ему прикажут отсюда выметаться.
Джейс давно размышлял над этим. Всего несколько дней назад он завидовал Большому Джону и Митчу из-за того, что у них есть постоянная работа на ранчо «Техасская звезда», но теперь...
Он вспомнил бледное лицо Онор и ее равнодушный взгляд. Нет, он не хочет оставаться здесь и видеть, как под равнодушием в глазах Онор скрывается боль, а плечи ее опускаются все ниже. Он хотел, чтобы она покинула это ранчо. Она должна уехать туда, где ее оценят по достоинству и где она не будет видеть Бака и мучиться из-за того, что ее отца никогда не интересовал факт ее рождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72