Онор подошла ближе.
– Вы упрямитесь или не помните, что говорила Док? Он ощутил на себе ее взгляд. Голова болела, желудок бурлил, но главное, она была так близко, что он с трудом сдержал те чувства, которые не решался ей открыть.
– Думаю, и то, и другое.
Онор села на стул рядом с кроватью. Ее рыжевато-каштановые волосы блестели в лучах утреннего солнца, а чистая белая кожа казалась неестественно бледной.
– Вас сбросила лошадь, вы это помните?
– Кое-что помню, – чистосердечно признался он.
– Вы возвращались на ранчо, когда Уистлер, наверное, поскользнулся. – Онор предвосхитила его следующий вопрос: – Уистлер в конюшне, с ним все в порядке. Док говорит, что и вы поправитесь, если будете лежать еще несколько дней.
– Несколько дней! Да я встану, как только смогу отдышаться.
– Можете попытаться, но Док советует этого не делать.
– Неужели?
В голове Джейса шумело все сильнее. Он закрыл глаза.
– У вас болит голова?
Джейс не ответил. Онор потянулась к пакету, лежавшему на столе. Секунду спустя она поднесла к его губам стакан. Он отвернулся.
– Док оставила это для вас, это вам поможет.
Джейс глотнул. Этот горький вкус был ему знаком, и он привычно поморщился.
– Это я хорошо помню.
– Наверное, вы от этого заснете. Через пару часов я принесу вам поесть.
И тут неожиданно Джейс поймал руку Онор, когда она собиралась встать. У него в голове промелькнули разрозненные видения. Он вспомнил удар о землю, боль, темноту... и что-то еще.
...Пожалуйста.
Он посмотрел на нее – глаза его потемнели от боли.
– Я так рад, что вы больше не злитесь на меня, – прошептал он.
Джейс не отпускал ее руку, даже когда его глаза закрылись, а Онор с трудом сдержала слезы. Она встала, когда его пальцы разжались, борясь с искушением откинуть со лба непокорные темные волосы, разметавшиеся по подушке. Вид у него был ужасный. Повязка, наложенная Док, закрывала большую часть головы, следы засохшей крови были видны там, где рана кровоточила ночью. Его лицо было таким бледным, что густые короткие ресницы казались темными веерами на фоне небритых щек. Он дышал с трудом, и это ее пугало. Она смотрела, как его губы двигались, произнося какие-то слова, в то время как он спал. Эти губы редко улыбались.
Но они имели приятную форму. Зубы у него были прямыми и белыми. Она подумала, что, если бы он неожиданно улыбнулся, это было бы замечательное зрелище. Она так мало о нем знает. Интересно, было ли такое время, когда он улыбался легко и открыто, и еще ее интересовало, что бы она ощутила, если бы он улыбнулся именно ей.
Не желая больше размышлять на эту тему, Онор резко поднялась. Она приехала на «Техасскую звезду» для того, чтобы покончить со своими бесконечными мучениями. Больше ничто не имело значения, и все, что случилось после ее приезда, второстепенно по сравнению с ее целью.
Она должна об этом помнить, и не важно, насколько трудно иногда ей бывает это делать.
Беллами медленно ехал по главной улице Лоуэлла, с трудом сдерживая смех. Дома с декоративными фасадами, единственная немощеная улица, вытоптанные широкие тротуары, бедно одетые прохожие, не имеющие ни малейшего представления о стиле. Во время поездок по Америке он видел десятки невыразительных городков, и Лоуэлл был из их числа.
Беллами разглядывал магазины, мимо которых проезжал. Он сомневался, что в городе найдется хотя бы один человек, нога которого когда-либо ступала по улицам такого цивилизованного города, как Нью-Йорк, или такого волнующего, как Новый Орлеан. Он предполагал, что обыватели и не подозревают, чего им не хватает.
Он знал.
Беллами улыбнулся. Было время, когда он был таким же отсталым, как и они, но это время давно кануло в Лету. Обстоятельства его жизни изменились, потому что он заставил их измениться, а второй незаполненный чек, который он получит, когда снова войдет к Коуберну, будет гарантией того, что он больше никогда не станет таким, как эти люди.
Беллами задумался. Для него все изменилось в тот день, когда он понял, как легко убить человека. В большинстве случаев надо было сделать всего один выстрел и уехать прочь. Это был самый ценный из усвоенных им уроков. Второй ценный урок заключался в том, что перед началом операции следует убедиться в справедливости назначенной ему цены.
Беллами расправил широкие плечи и притронулся к шляпе при виде молодой дамы, взглянувшей на него с оценивающей улыбкой. Он не был красавцем, но знал, что нравится женщинам. Он тоже получал от них удовольствие, даже при том, что совсем их не уважал. Женщины не заслуживают доверия, они все разболтают, особенно если ты раскрываешь им свои секреты в постели. Он усвоил это, пройдя через страдания, когда отвергнутая любовница донесла на него. Но это было много лет назад. Сейчас он стал другим человеком. Он преуспевал в своей профессии, его услуги пользовались большим спросом, и за исключением того единственного случая много лет назад у него не возникало никаких проблем с законом.
Беллами увидел в конце улицы невысокое здание салуна «Последний шанс» и танцевального зала. Он поживет здесь несколько дней. Он не сомневался, что тут будет достаточно женщин, чтобы доставить ему удовольствие, а у него будет достаточно времени, чтобы позволить себе те удовольствия, которые они могли ему дать. Рул никуда не денется, а он уже смирился с необходимостью отсрочки.
Да, у него уйма времени.
Док Мэгги шла к коляске и хмурилась. Ее не очень-то волновала перспектива долгой поездки, и она была рада, что договорилась в пункте проката о том, что коляску подгонят к дверям ее дома в полдень. Она сэкономит несколько минут драгоценного времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72