Он вспомнил вкус ее нежной кожи на своих губах и мягкий вздох девушки. Он…
Роган выругался про себя, взгляд снова вернулся к проходившей мимо него Габриэль. Если бы Пуантро не появился на Гранде-Терре и не спутал его планы, он так и стоял бы на якоре в заливе Баратария и ждал бы сейчас ответа этого человека на свои требования в обмен на возвращение Габриэль. Вместо этого он находился в открытом море, вынужденный проводить бесконечные дни в ожидании, наблюдении и в страданиях.
Не рассчитывая, что Габриэль резко повернется в его сторону, он даже вздрогнул, когда их взгляды встретились. Буря эмоций захлестнула его душу, сковав ее невыносимой болью. Именно в этот момент он принял решение. С него достаточно! Завтра утром он повернет корабль назад и вернется к плану, разработанному им ранее. Он предъявит свои требования Пуантро и заставит вы полнить их, несмотря на те чувства, которые вызывает у него мадемуазель Дюбэй. Черт бы ее побрал!
Черт бы его побрал! Он смотрел на нее с такой ненавистью!
Замерев в тот момент, когда был пойман загадочный взгляд Рапаса, Габриэль подумала, догадывается ли он, что она так же сильно ненавидит его.
Эмоции, с трудом удерживаемые, сдавили ей горло, когда она импульсивно отбросила с лица упавшие волосы. Такое нервическое состояние не позволяло ей прикоснуться к еде в течение последних двух дней. А может, она сама была виновата в этом?
Габриэль с трудом пыталась держать себя в руках. Она не разговаривала с капитаном с тех пор, как они обменялись каскадом резких упреков. Она прекрасно поняла, что они направлялись в открытое море, удаляясь от Гранде-Терре и залива Баратария. Но куда они плывут? И почему они покинули берег, коль скоро Роган собирался предъявить ее отцу какие-то условия?
Пытаясь побороть надвигавшийся ужас, Габриэль прикрыла глаза. Роган заявил, что не причинил вреда ее отцу. Она хотела бы верить, что это правда.
— Все в порядке, мадемуазель Дюбэй? Габриэль открыла глаза. Даже Бертран проникся к ней расположением. Странно, но его шрамы вдруг перестали вызывать у нее страх и отвращение.
— Спасибо, все хорошо. — Она чувствовала прожигающий ей спину горящий взгляд капитана. — Я… я бы хотела вернуться в свою каюту… сейчас же.
Убежать… скрыться от этого взгляда. Не желая выдать свои чувства, Габриэль повернулась к спускавшейся вниз лестнице.
Пуантро чувствовал, что старая ведьма наблюдает за ним.
Резко повернувшись к служанке, стоявшей в дверях гостиной Манон, Жерар скомандовал:
— Что ты стоишь тут? Занимайся своими делами!
Пожилая женщина вздохнула, и Жерар с трудом удержался, чтобы не стереть своим кулаком очевидное неодобрение, отразившееся на морщинистом лице. Он прочитал ее мысли уже в тот момент, когда вошел в парадную дверь дома и почти столкнулся с ней в холле. Пуантро догадывался, что его последний визит сюда превратил Мари в явного недоброжелателя. Но он не будет тратить свои нервы на эту старую ведьму. Он поборется с ее молчаливым неприятием гораздо более эффективным способом: Манон выгонит ее.
Пуантро мрачно усмехнулся. Да, именно так он и сделает. Он будет настаивать на этом. Он скажет это Манон, как только та появится, и она не осмелится отказать ему. Но где же она?
Нетерпение Пуантро возрастало. Манон числилась его любовницей, и он хорошо оплачивал ее услуги. И пока их связь продолжалась, он рассчитывал, что она будет в его распоряжении в любое время и там, где он пожелает. И что же? Он, как безропотный гость, ждет ее в своем собственном доме! Это было необычайной дерзостью со стороны Манон, о чем он ей сразу же заявит, как только увидит в дверях.
— Я повторяю, где ты была?
— Я уже ответила на твой вопрос.
— Этот ответ меня не удовлетворил. Ответ Манон был совершенно неожиданным:
— По-моему, Жерар, не имеет никакого значения, что я говорю или делаю — результат всегда один и тот же.
Что это за новый тон в ее голосе? Он прищурил глаза, когда Манон прошла мимо него в гостиную. Она подождала, пока он проследует за ней, и продолжила:
— Жерар, нам надо кое-что обсудить. Он кивнул:
— Я бы сказал, что — да.
Манон не сделала ничего, чтобы хоть немного смягчить возникшее между ними напряжение. Вместо этого она, положив руку на спинку кресла, приготовилась говорить. Несмотря на внешнее спокойствие Манон, он заметил, как дрожат ее пальцы, слегка касающиеся тонкой обшивки кресла.
— Когда мы только познакомились, я думала, что сумею стать нужной тебе и отплатить как могу за ту щедрость, которой ты одарил меня. Наши отношения не были для меня деловым союзом. Ты единственный мужчина, с которым я близка после смерти моего мужа.
— Да, моя любовь, после смерти мужа, который не оставил тебе ни единого пенни.
— Oui, муж скончался, оставив меня без денег… но он не думал, что умрет столь молодым.
— Он был дураком, который транжирил деньги, не думая о завтрашнем дне.
— Он восхищался мной! И оберегал меня!
— Он очень оберегал тебя, настолько, что оставил голодной, готовой даже, чтобы выжить, пойти на воровство.
— Его любовь была недальновидной. Да, после его смерти я осталась без денег, но он не унижал меня.
Вот оно — сказано.
— Ты рассержена.
— Non.
— Ты обижена, что я ушел от тебя в последний раз, даже не попрощавшись.
Озноб пробежал по спине Жерара, когда Манон не произнесла ни слова.
— Я был расстроен. Ты знаешь, как сильно я люблю Габриэль. Я не имею о ней никаких известий и до сих пор не знаю, что делать.
— Отнюдь не страх за Габриэль заставил тебя оскорбить меня.
— Оскорбить тебя? — Жерар подошел к Манон, молча наблюдавшей за тем, как дрожат его руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109