Она посмотрела прямо ему в глаза, и Саймону вдруг захотелось ее спросить: «Кто ты, Джейн Оттерберн? Впрочем, нет, теперь – Джейн Сент-Брайд».
Он направился к двери. У порога остановился, обернулся. Джейн уже надела фартук и теперь, закинув за спину волосы, перетягивала их на затылке каким-то шнурком.
– Не забудь поесть, – сказал Саймон и вышел.
«А почему я говорю ей, что она должна делать? – подумал он уже за дверью. – Имею ли я на это право? Да, как ни странно, имею. И всего лишь из-за каких-то нескольких росписей в регистре».
Ему не хотелось возвращаться в дом, хотелось покоя, хотелось собраться с мыслями… Немного помедлив, он отправился прогуляться по саду. Исайя был не большим любителем садоводства, а Джейн если и была, то не слишком преуспела в этом деле. Садовник же Сол Прити в основном интересовался овощами, а в это время года от них уже почти ничего не осталось.
«Так что же делать?.. – спрашивал себя Саймон, шагая по дорожке. – Что теперь делать с дуэлью?» Да, теперь ему непременно надо выжить. Ради Джейн.
Черт побери, а ведь вчера он думал совсем о другом – о том, что взять с собой в Англию. Сегодня же у него – мертвый друг, которого надо похоронить, жена, о которой надо заботиться, и дуэль, после которой надо обязательно выжить. Кроме того, он должен раздобыть где-нибудь обручальное кольцо.
– Да, кольцо… Вот этим, возможно, и следует заняться в первую очередь, – пробормотал Саймон, направляясь к дому.
Уже в холле он вдруг обнаружил, что по-прежнему держит в руке бутерброд, который дала ему Джейн. И тут он почувствовал, что ужасно голоден.
Переступив порог гостиной, Саймон съел свой завтрак с величайшим аппетитом. Только совершенно бесчувственный человек может получать удовольствие от еды в такое время. Но он ничего не мог с собой поделать – было необыкновенно вкусно! К счастью, Исайя держал в гостиной графины с вином, и Саймон, налив себе стакан кларета, поднял тост за своего покойного друга.
– Надеюсь, рай – это место счастливой охоты. Пусть там у тебя будут веселые собеседники и…
– Я не помешал?
Саймон вздрогнул от неожиданности и, повернувшись к двери, в смущении пробормотал:
– Хэл, неужели ты?
У порога стоял высокий черноволосый человек с пустым левым рукавом, приколотым к груди, и это действительно был – невероятно! – майор Хэл Боумонт.
– Да, я. Собственной персоной. И, судя по всему, очень вовремя.
Саймон рассмеялся и, приблизившись к другу, пожал ему руку.
– Господи, Хэл, у меня нет слов! Как? Зачем? Какого черта? Что тебе здесь опять понадобилось? – Он посмотрел на свой стакан. – Хочешь кларета?
– На завтрак? – ухмыльнулся Хэл. И уже с серьезным видом добавил: – Прими мои соболезнования.
Саймон тихо вздохнул.
– Да, Исайя Тревитт… Хороший был человек и превосходный друг. Но вы ведь не были знакомы, верно?
– Нет, не были. Но ты о нем рассказывал. Называл его «повесой».
Саймон едва заметно улыбнулся. Когда-то они с Хэлом были участниками школьного оркестра, и мальчики называли себя «Компанией повес». В те годы они были лучшими друзьями, а потом рассеялись по всему свету. Некоторые из них погибли на войне – Роджер Меррихью, Аллан Ингрем, Дар Дебнем. Последняя потеря оказалась самой болезненной, потому что Дар был близким другом Саймона.
– Пожалуй, я все же выпью кларета, – сказал Хэл. Когда Саймон протянул ему стакан, он спросил: – Что случилось?
– Нечаянно застрелился. Когда-то перенес малярию, и, как я понимаю, у него дрожали руки. – Саймон снова вздохнул. – Что ж, Хэл, что бы ни привело тебя сюда, я очень рад встрече. Может, позавтракаешь?
– Спасибо, я уже завтракал. У меня номер в гостинице. Я прибыл вчера вечером и собирался пойти к тебе вечером. Но вот услышал новость… Могу я чем-нибудь помочь?
Эти простые слова друга тотчас же принесли облегчение.
– Поддержишь меня, Хэл. Слушай, давай я угощу тебя чаем. Да и мне надо выпить чего-нибудь, кроме вина. Я уверен, на кухне нам это обеспечат.
Росс привел с собой помощников, и в холле сидел парень, ожидавший каких-либо поручений. Саймон послал его на кухню, а затем друзья сели у камина.
– Так зачем ты сюда пожаловал? Что дома? Ох, Хэл, у меня голова идет кругом!
– Вот что значит пить с утра. Я прибыл, потому что согласился сопровождать одного молокососа к месту его службы в Кингстоне.
– Но почему? Неужели только из-за этого переплыл океан?
Хэл улыбнулся, но улыбка его очень походила на гримасу.
– Меня это путешествие вполне устраивало. Кроме того, хотелось посмотреть, чем ты тут занимаешься. Ведь прошло четыре года, Саймон.
– Да, время быстро летит. Но возможно, ты зря отправился в плавание. Я уже заказал место на корабле. И у меня все хорошо. Рассказывай свои новости. Люси родила?
– Сына.
– О, замечательно! А как Френсис?
– Еще не женился. Послушай, Саймон…
– Я все думал: как странно, что «повесы» женятся. А теперь вот…
– Саймон, я хотел тебе сказать…
– Что, еще одна трагедия?
– Дело в том, что Дар жив.
Саймон молча уставился на друга; ему казалось, он ослышался.
– Да, он жив, – продолжал Хэл. – Был тяжело ранен при Ватерлоо, и ему давали опиум – к сожалению, слишком много и слишком долго. В результате Дар стал рабом наркотика. Но он все-таки жив.
– Хвала Господу! – воскликнул Саймон. – Но как же… Что с ним сейчас? Он оправился от ранения?
– Я уехал вскоре после того, как его обнаружили. Он был еще очень слаб. Но раны его зажили. И, как я понял, есть надежда, что он избавится от пристрастия к наркотику. Если опиум дают при болях, то у человека, когда боль проходит, больше шансов на избавление от зависимости, чем у того, кто принимал его для душевного равновесия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97