И ведь действительно, если она умрет, то никто никогда не раскроет ее гнусный обман, а Саймон сможет жениться на другой женщине, на настоящей леди.
Саймон приходил каждое утро и каждый вечер. Он расспрашивал Грейс о здоровье жены, а Дженси в это время пряталась под одеялом, чтобы муж не увидел ее. Он не делал попыток на нее взглянуть, и Дженси была ему за это благодарна. Но как-то раз ей вдруг пришло в голову, что Саймон просто разлюбил ее, потому и не хочет на нее смотреть. «Да-да, разлюбил, – думала Дженси. – Он, наверное, милуется сейчас с молоденькой мисс Рэнсом-Браун, у которой родственники – бароны и графы. И он хочет, чтобы я умерла и не мешала ему».
Такие мысли приводили ее в отчаяние, и она подолгу плакала, мечтая о смерти и об избавлении от мучений.
Но как-то утром Дженси проснулась и сразу же почувствовала: что-то изменилось. Чуть приподнявшись, она поняла, что ее уже не мутит. Да и качки почти не было, корабль только слегка покачивало.
Когда же пришел Саймон, Дженси опять накрылась с головой одеялом и притворилась спящей. Она слышала, как Грейс, стоя в дверях, прошептала, что все по-прежнему. Но Дженси-то знала: сегодня она наконец-то сможет поесть и ничего с ней не случится. Завтра у нее, возможно, хватит сил встать и пройтись по каюте, а через несколько дней она станет совсем здоровой.
И тут вдруг послышался шепот Грейс:
– По-моему, она повредилась умом, сэр. Ночью плакала и говорила, что она не леди, а какая-то баскет. Мне кажется, что баскет – это что-то вроде корзины.
Джейн думала над этой загадкой, когда Саймон тронул ее за плечо. Она откинула с головы одеяло.
– Не надо. От меня, наверное, ужасно пахнет.
– Дорогая, но я…
– Не наклоняйся!
Саймон ласково ей улыбнулся, и по щекам ее покатились слезы. Он осторожно утер их ладонью и проговорил:
– Прошло уже десять дней, моя милая, и я уверен, что скоро тебе станет лучше. Кроме того, я уверен, что голова у тебя в полном порядке. А ты действительно сказала, что ты – баскет, то есть корзина? Какая же именно? Соломенная? Ивовая? Или из лучшего леггорнского камыша?
Дженси невольно улыбнулась:
– Не знаю…
И вдруг в ужасе замерла. Не баскет, а Хаскетт!
Глава 23
Выходит, она бредила и говорила, что она Хаскетт. Что же еще она наговорила в бреду?
– В чем дело, милая? Что с тобой?
– Нет-нет, ничего… – Она покачала головой. – Просто мне ужасно неловко, что я болею.
– Вспомни Нельсона, дорогая. Тебе нечего стыдиться.
Его светло-карие глаза были полны любви, но Дженси похолодела от страха. Что еще она наговорила Грейс Питт?
– Я чувствую такую слабость…
– Разумеется. Ведь ты десять дней почти ничего не ела. Хочешь бульона? Как думаешь, ты сможешь его поесть?
Она кивнула:
– Хорошо, попробую.
Он поцеловал ее в лоб и ушел.
Дженси села в постели и принялась за еду. Сначала она поела бульона с сухариками, потом съела тарелку каши, а затем выпила чая с тостом. Через несколько часов она уже смогла пройтись по каюте, хотя по-прежнему чувствовала слабость.
Ей хотелось побыстрее выздороветь, чтобы избавиться от Грейс. Но может быть, следовало сначала выяснить, что она говорила в бреду?
Дженси посмотрела в иллюминатор, но тут же отвернулась и, схватившись за спинку кровати, закрыла глаза – как только она увидела море, ее снова начало мутить.
Через минуту-другую ей стало лучше, и она открыла глаза. Сделав несколько шагов, подошла к зеркалу – и чуть не завизжала, увидев свое отражение. Из зеркала на нее смотрела мерзкая всклокоченная ведьма. Настоящая Хаскетт!
Дженси со стоном присела на тумбочку.
– Какой ужас, какой ужас! – бормотала она.
В этот момент дверь открылась и в каюту вошла Грейс. Увидев, что ее подопечная встала, она что-то проворчала себе под нос и заставила ее снова лечь в постель.
– Вам еще рано вставать, мэм. Надо набраться сил.
Дженси подчинилась, ей не хотелось спорить с этой женщиной.
Вечером пришел Саймон, и Грейс шепотом ему сказала:
– Она хорошо кушала, сэр. Скоро сможет есть свинину.
При слове «свинина» Дженси невольно поморщилась: ей показалось, что ее снова мутит.
– Вот и хорошо. – Саймон прошелся по каюте и приблизился к кровати.
– Пожалуйста, не надо, – пробормотала Дженси. – Я ужасно выгляжу. – Она накрылась простыней.
– Джейн, милая… Грейс, пожалуйста, оставьте нас ненадолго.
Женщина молча кивнула и вышла, закрыв за собой дверь.
– Любимая, ты же видела меня и в худшем состоянии…
– Ничего подобного. Мы каждый день тебя мыли.
Он наклонился к ней и прошептал:
– Хочешь, я тебя помою?
Но ей очень не хотелось, чтобы Саймон к ней притрагивался, когда она такая.
– Пожалуйста, уйди.
– Ладно, хорошо. Но может быть, ты сама помоешься?
– Тогда принеси горячей воды.
– Я могу придумать кое-что получше.
Дженси откинула простыню и вопросительно посмотрела на мужа:
– Ты о чем?
– Дакр пожаловался, что ему не хватает душа. Но на «Эверетте» не может чего-то не хватать, так что теперь у нас есть душ. В одной половинке бочки стоишь, другая, с дыркой, – над твоей головой. Когда дергаешь за веревку, течет теплая вода. Замечательно придумали. Правда, вода морская, но для ополаскивания есть пресная, дождевая.
Дженси просияла.
– Когда?!
– Не торопись, милая. Подождем до завтра.
– Но я хочу побыстрее!
– Завтра, моя дорогая Джейн. Завтра я все устрою. – В дверях Саймон обернулся и с улыбкой добавил: – С возвращением тебя, любимая.
Он вышел, но дверь не закрыл, потому что у самой двери стояла Грейс. Дженси услышала, как та прошептала:
– Простите, сэр, вы назвали свою жену Джейн?
– Да. А что?
– Когда ей было совсем плохо, она звала какую-то Джейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97